— Тем лучше, у вас будет время, чтобы освежить свою память, — сказала она, поднимаясь с места и подходя к О'Кифу, сразу же заключившему ее в объятия.

Александр протянул Пенелопе старинный сундучок.

— Остались только письма и фотокарточки, — печально произнес он. — Все драгоценности мы вынуждены были продать.

— Спасибо, — поблагодарила она, обнимая Блэквелла и принимая из его рук семейную реликвию.

Висящий на ее шее медальон с тихим стуком ударился о крышку сундучка. И Александр, сняв с нее тонкую золотую цепочку, положил себе на ладонь памятную драгоценную брошь.

— Аннора надела его на тебя за несколько недель до похищения, — и он ласково провел пальцем по матово блестевшей поверхности, — а я, признаться, был против. Ты еще мала, говорил я, и будешь брать его в рот, не дай Бог, подавишься.

— Она и теперь частенько берет его в рот, — сказал с улыбкой Рэмзи, обнимая Пенни за плечи.

Она еще раз поцеловала отца, взяла медальон и следом за О'Кифом направилась к лестнице. Когда они оказались наедине в его комнате, Рэмзи спросил:

— Смею ли я надеяться, что ты отложишь изучение содержимого этой шкатулки до завтра?

— Я не могу, — ответила Пенелопа. — Мне так не терпится узнать, что там.

Он взял из ее рук сундучок и, поставив его на туалетный столик, крепко обнял.

— Я не могу наглядеться на тебя, — пробормотал он.

— Я слишком мало уделяю тебе внимания сегодня, — виновато произнесла она, прижавшись к его груди.

— Да, — откликнулся он, и ее рука скользнула к ремню его брюк.

— Я думаю, мы можем осмотреть шкатулку позже, — лукаво проговорила Пенни, расстегивая ремень.

— Конечно, — согласился О'Киф, чувствуя, как ее ладонь пробралась к нему под брюки.

— Чем бы нам заняться пока? — с притворным недоумением спросила Пенелопа, нежно поглаживая его своей теплой рукой. И вдруг быстро сняла с него футболку, целуя обнажившуюся грудь.

Рэмзи вздрогнул и, с силой вдохнув в себя воздух, принялся расстегивать пуговицы на ее блузке. Она, нетерпеливо выгнувшись от его прикосновений, резким движением скинула юбку и отбросила в сторону туфли, следом за ними полетела ее блузка. И О'Киф склонился над застежками лифчика.

— Никак не получается, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

— Рви его! — решительно произнесла она, и он, сорвав с нее лифчик, прижался губами к ее груди.

Пенни откинула назад голову и весело захохотала, смеясь все время, пока он нес ее к кровати. Волосы огненным водопадом рассыпались по одеялу. И Рэмзи целовал и целовал ее запрокинутое вверх лицо. Она мягко застонала, притянув его к себе, и, проникнув рукой ему под брюки, вновь стала с неистовым жаром целовать крепкую загорелую грудь.

— Ах, как я хочу тебя! — бормотал Рэмзи, поглаживая ее ноги.

— Знаю, — отвечала Пенелопа, прижимаясь к нему бедрами.

— Сейчас, немедленно! — воскликнул он и быстро снял с нее трусики.

Она стянула с него брюки, и он прижал ее к кровати, проникнув в теплую глубину. Пламя любви обожгло ему сердце.

— О Боже! — застонал он, двигаясь в стремительном ритме страсти. И Пенни стиснула рукой складки простыни, отдаваясь этому могучему мерному движению, заставлявшему ее стонать от восторга.

Все кончилось быстро и неожиданно. Рэмзи навалился на нее всем телом и виновато прошептал:

— Прости.

— Все было замечательно, — откликнулась она.