Так она и стояла, отвернувшись и опустив голову, вероятно, от смущения, вовсе не так легко воспринимая эти «шуточки», как пыталась его уверить.

Марси была явно расстроена, в лице не осталось ни кровинки.

— Это он?

— Да.

— Все то же?

— Не совсем. — Она вдруг густо покраснела. — На этот раз он… э… говорил, каким образом хотел бы меня… для своего удовольствия.

— Чертов извращенец!

В Чейзе и Лаки родители воспитали уважительное отношение к женщине. Им привили рыцарское благородство и ответственность в сексуальных отношениях. Даже напившись до бесчувствия, Чейз соблюдал осторожность и, ложась с женщиной в постель, принимал необходимые меры. Он никогда не пытался применить силу: в дни холостяцкой юности они с Лаки перепробовали многих, но всегда только по обоюдному согласию. Если дама говорит «нет», учил их отец, то значит нет. Джентльмен никогда не навязывает себя даме, ни при каких обстоятельствах.

Телефонную порнографию Чейз воспринимал как определенного рода насилие и то, что Марси подвергалась таким гнусным приставаниям, приводило его в ярость. Одно дело — разговоры в постели, когда вы шепчете на ухо любовнице разные словечки, что только усиливает ее возбуждение. И совсем другое — услышать те же слова от незнакомца по телефону… Естественно, в этом было что-то зловещее и пугающее. Марси побледнела от беспокойства и отвращения.

— И эта дрянь никак не отстает? — спросил он Марси. Та кивнула и отвернулась. Чейз поймал ее за руку, развернул к себе лицом. — Как долго?

— Вот уже несколько месяцев, — ответила она тихо.

— Так надо же что-то делать! Смени номер телефона, пусть Пэт установит здесь определитель номера.

Он так разволновался, что не сразу заметил, что все еще держит женщину за руку и стоит к ней почти вплотную. Вдруг осознав это, Тайлер немедленно отпустил ее и шагнул назад.

Затем смущенно закашлялся и попытался придать голосу некоторую солидность.

— Э… я думаю, тебе надо немедленно что-то предпринять.

Марси вернулась к бару и стала вытирать тарелки.

— Я думала, если я буду просто бросать трубку, ему надоест, и он перестанет звонить.

— По-видимому, ты ошиблась.

— По-видимому. — Она поставила стопку грязных тарелок в мойку и открыла кран с горячей водой. — Ты так и не попробовал печенье. Угощайся.

— Не хочу никакого печенья, — раздраженно ответил Чейз, хотя и сам не смог бы объяснить, почему сердился на нее за то, что она так беспечно отмахивается от телефонного хулигана.

— Тогда свари, пожалуйста, кофе, пока я мою тарелки, — попросила она. — Кофе — над холодильником, кофемолка — вон там…

Марси кивнула на угол шкафчика. Чейз понял подтекст этой просьбы — хватит говорить о телефонных звонках. Очевидно, ей было неприятно, а может, она была слишком напугана или слишком смущена. Или, черт побери, ей нравилось слушать всю эту мерзость по телефону!

В конце концов женщина жила одна, и у нее не было друга. По крайней мере он ничего о нем не слыхивал, да и здесь, у нее в доме, не видел свидетельств его присутствия. Единственный мужчина, упомянутый ею, это ее бывший жених из Хьюстона. Может быть, этот телефонный хулиган каким-то образом заводил ее? Если это так, то какого дьявола он, Чейз, волнуется?

Тайлер поставил кофе. Напиток сварился как раз к тому времени, как Марси закончила мыть тарелки. Поставив на поднос чашки с кофе и тарелку с печеньем, она попросила отнести его в комнату. Оба уселись возле камина, Чейз подбросил еще поленьев в огонь. Потом съел пару печений и запил их кофе.