Он встал, вышел из комнаты и направился по галерее. Постучал в закрытую дверь.

— Входи, Чейз.

По всей комнате были расставлены горящие свечи и вазы с живыми цветами. Божественная смесь запахов опьяняла так же, как виски.

Он окинул взглядом комнату и внезапно наткнулся на Марси. Она как ангел стояла у огромной кровати, уже разобранной, с шелковыми простынями пастельного цвета, словно перламутр морской раковины.

На ней был бледный шелковый пеньюар. Под ним угадывались контуры ее тела. Он легко отыскал ее соски и треугольник между бедрами. Марси распустила волосы, и в пламени свечей они словно ореол сияли вокруг головы. Но взгляд ее не был невинным. Вовсе нет!..

Чейз чуть не застонал. Она старалась создать особенную обстановку, типичную для брачной ночи влюбленных.

— Может быть, ты хочешь еще шампанского?

Она указала на серебряное кашпо со льдом на ночном столике. Оттуда торчала неоткрытая бутылка, должно быть, она приготовила заранее. Рядом стояли два хрустальных бокала в форме тюльпанов.

— Нет, спасибо, — мрачно ответил он.

Несомненно, именно теперь инициативу должен взять на себя жених. Он пересек комнату и приблизился к ней. Теперь полагается произнести что-нибудь приятное.

— Мне нравится твоя… твоя штучка. — Он указал на ее халатик.

— Спасибо. Я старалась.

Так, сейчас должен последовать поцелуй. Ладно, с этим он справится. Он уже десятки лет целует девочек.

Обняв, он осторожно притянул ее к себе — но так, чтобы их тела не соприкасались, — и поцеловал сначала в лоб, потом в щеку и наконец прикоснулся к губам.

Ее губы призывно открылись, его опалило сладкое и чистое дыхание. Чейза охватило любопытство. Может, удовлетворить его? Проникнуть языком в ее рот? Это было бы проявление доброты и признательности.

Но нет. Ни к чему заходить так далеко. Он решительно сжал губы и через несколько секунд поднял голову. Это был самый сухой, бездушный и стерильный поцелуй из всех возможных. И все же сердце его бешено колотилось.

Это предательское сердцебиение заставило его признать, что то чувство, которое не позволило ему поцеловать ее интимнее, оказалось страхом — ледяным, неприкрытым страхом того, что если он начнет, то уже не сможет остановиться. Он уже попробовал ее вкус сегодня, и этот вкус оставался на его губах много часов. Стоит только уступить этой внезапной жажде…

Еще одна мысль пришла ему в голову, куда более страшная, чем предыдущая: что, если он не сможет… восстать? Даже в состоянии глубочайшего опьянения он не претерпевал неудач в сексе. Ни одна из тех женщин, с которыми он делил постель, не могла бы упрекнуть его в физической несостоятельности. А вот их давняя дружба с Марси могла отразиться на нем не лучшим образом.

Господи Боже, он надеялся, что этого не случится. Страх неудачи вмиг парализовал его.

Марси, наверное, почувствовала что-то неладное. Вопросительно взглянув на него, она с улыбкой скрестила руки на груди и, медленно потянув за тонкие бретельки ночной сорочки, спускала их до тех пор, пока не показалась ее осиная талия.

Груди ее были высокими, округлыми и бледными с самыми розовыми сосками, какие ему когда-либо доводилось видеть. И самыми чувственными. Потому что стоило ей спустить сорочку, как они сморщились и потемнели до еще более глубокого розового оттенка, ощутимо затвердев.

У Чейза слюнки потекли при виде такой великолепной плоти. Его фаллос напрягся под плавками, и на него нахлынуло неведомое дотоле чувство облегчения.

Сорочка соскользнула на пол.