|
— Вовсе нет! — запротестовала она. — Ну тогда скажи на милость, почему я узнаю от посторонних людей, что ты пытаешься шантажировать Эдисона Галланта? — Я этого не пытаюсь делать, — сказала она, и брови ее нахмурились. — Тогда не знаю, как еще это можно назвать. Я допускаю, что ты преследуешь самые справедливые цели, но почему мне не рассказать, чтобы я мог помочь тебе? — Что ты мог бы сделать? Эдисон не из тех людей, которые принимают советы. — Голос ее звучал натянуто. — У меня есть связи, друзья, которые мне кое-чем обязаны. Поверь, я бы сумел его убедить. — Связи, — как эхо повторила она. Она никогда не спрашивала его о связях с мафией. Ей не нужны были эти его приятели. Но сейчас она почувствовала, как по коже пробежал холодок. Он разнял руки. — Я не имею в виду, что мог бы надавить на него с их помощью. По-моему, это неплохая идея. Я знаю людей, обладающих тем, чего Эдисон добивается, — политическим влиянием. Ради этого он услал бы сына хоть в Бимбукту, но не сумел бы того узнать, что Эрин — его дочь. Говорил ли Дант правду? Что-то в его манере заставляло ее чувствовать себя неловко, хотя говорил он убедительно. А может быть, вновь игра воображения? Она сбросила с себя груз размышлений — метания между прошлым и настоящим, правдой и фальшью, правильным и неверным. Эти метания не покидали ее с тех самых пор, как заварилась нынешняя история. Неожиданно истинная суть его слов проникла в ее мозг. Она вскочила: — Кто тебе все рассказал? — Анна Галлант, — ответил он, медленно поворачиваясь к Риве. — Она… она этим обеспокоена. — Еще бы! — Я не имею в виду, что она желает отомстить, но она — мать Джоша. Слова его были произнесены ровным и тихим тоном. Рива вдруг поняла, что больше шуму создает она, а она-то думала, что шуметь станет Дант, и как будто протрезвела. Отойдя немного назад, она спросила: — Чего она хочет? — Анна? Ничего. Ответ не принес ей облегчения. — Таковы, вероятно, ее слова. А я и не знала, что вы близкие друзья. — Мы не друзья. Почему-то она считает, что я могу знать, как именно ты намереваешься действовать сейчас. Она не обратила внимания на его сарказм. — Я не знаю, что делать. Мы с Эдисоном замерли в какой-то патовой позиции. Но я знаю, что тебе не сражаться в этой битве. — Даже если я хочу? — Даже тогда. — Вот видишь, ты всегда держишь меня на расстоянии. — Для того есть причины, — ответила Рива, отворачиваясь. — Я знаю, — откликнулся он, и взгляд его потемнел. — Но все прошедшее — в прошлом. Он умер. — Были и другие. Вспомни… — Я помню, — сказал он, резко отделяя слова друг от друга. — Двадцать четыре года — большой срок. Но провал бывает лишь однажды. Я вряд ли забуду… Она не очень-то деликатно вела разговор, но делать было нечего. — Дант, ну зачем сейчас вспоминать прошлое? Мы так хорошо понимаем друг друга! — Времена меняются, люди меняются. Тебе нужна моя помощь или нет? — Ты что, набиваешь цену? Он долго смотрел на нее, пока кожа вокруг рта не побелела: — Значит, нет. Лицо ее исказилось — она как будто ощутила его боль внутри себя. — Я нуждаюсь в твоей поддержке, но мне не нужна твоя помощь. — Значит, я тебе не нужен, — сказал он. Он отпрянул от Ривы и пошел к выходу. Рива глядела ему вслед. У нее было впечатление, что одна из колонн старинного особняка покинула свое обычное место. Крыша все равно стояла, но строение стало слабее. Что такого она сказала, почему он ушел? Что она должна сказать, чтобы остановить его? Конечно, она знала, но не понимала, отчего так вдруг ему понадобилось менять их отношения. |
