— Теперь ты знаешь — это не так. Но не переживай! Он разговорчив и довольно забавен, на что ты отчасти и рассчитывала, верно?

Ванесса снова покраснела.

— Я хотела как лучше, дорогая. Джослин обняла подругу.

— Знаю и люблю тебя за это. Но тебе больше не следует волноваться по поводу нашего вспыльчивого проводника. Если ты еще не заметила, он избегает меня, как чумы. Все кончено.

— Правда?

Джослин вовсе не хотелось рассказывать о ссоре, не было желания ничего объяснять, поэтому она просто сказала:

— Да.

Но понимая, что Ванесса на этом не успокоится и начнет выспрашивать подробности, трусливо добавила:

— Пожалуй, я вес же проедусь верхом.

Она разгорячилась после скачки, но холодный ветер не позволял снять подбитую мехом курточку. Из-за резкой перемены погоды им пришлось выудить из сундуков кое-какие зимние вещи, что оказалось весьма кстати. Наверняка снег выпадет раньше, чем они доберутся до конечной цели. Повезло им и в том, что лишь немногие из людей подцепили легкую простуду и насморк.

Подъезжая к герцогине, Майлз замедлил бег лошади. Он опасался предстоящего разговора, но Маура наседала на него и была права, конечно. Железная дорога уже рядом, времени почти не осталось, а без поощрения со стороны леди у них не будет предлога ехать с ней и дальше. К тому же другой план тоже не позволял тянуть.

Они предполагали, что времени будет больше, что в Санта-Фе они все вместе сядут на поезд. Но планы герцогини изменились. Свите пришлось бы разделиться, чтобы погрузить на железную дорогу все экипажи, если даже в Санта-Фе и найдутся подходящие железнодорожные платформы. Поэтому Джослин решила ехать до Денвера, где железнодорожный парк побольше, и пересесть на поезд там. Но этот метис, ее проводник, заверил герцогиню, что она может добраться до Вайоминга через прерии.

Впервые Майлз не чувствовал в себе уверенности, столь необходимой в его деле, потому что никак не мог понять отношения к нему герцогини. Ее прямой взгляд действовал ему на нервы, но он ничего не мог прочесть в ее глазах, кроме веселья. Порой ему казалось, что она смеется не вместе с ним, а скорее, над ним, видя насквозь все его ухищрения.

Конечно, у него изначально не лежала душа к этому мероприятию. Старые грымзы были легкой добычей: одинокие, уязвимые, легковерные. Он ими вертел, как хотел. Но эта молодуха совершенно не обладала необходимыми качествами, которые позволили бы ее быстренько охмурить. К тому же она ему совершенно не нравилась, несмотря на свою молодость. Потому-то главным образом Майлз и опасался сегодняшней встречи. Невзирая на все ее богатства, он почти надеялся, что герцогиня ему откажет.

Преисполненный отвращения к самому себе, он, спешившись, выдавил из себя улыбку.

— Вы снова выиграли, Джослин.

Она позволила ему называть себя по имени, но по-прежнему странно на него смотрела, когда он так обращался к ней. Наверное, с таким количеством титулов человек просто не воспринимает собственное имя. Даже графиня обращается к ней только «дорогая».

— Это не соревнования, Майлз. Соперничать с Сэром Джорджем способны только его кобылицы. Но их беременность исключает такие нагрузки.

Он скрипнул зубами. Ему постоянно казалось, что дна держится с ним снисходительно. Да так оно, безусловно, и было. Нищий парень из Миссури, он чувствовал себя не в своей тарелке, связавшись с прирожденной английской аристократкой, выросшей в роскоши. Одни ее чертовы скакуны, должно быть, стоят больше, чем он получил от всех своих четырех покойных жен, вместе взятых. А если еще включить сюда и приплод, который герцогиня ожидает от кобыл весной…

— А в Англии вы выставляли его на бега? — Он задал вопрос специально, зная, что она оживляется, говоря о лошадях. Сейчас ему важно привести ее в хорошее настроение, — Господи, конечно, нет! Он был слишком молод, когда мы уехали.