— Ступай, Уилл, — говорит Джек. — Все дети там. Тебе будет весело.

К нам подходит Леннон — очевидно, его послала мать.

— Привет, Уильям, — говорит он. — Помнишь меня?

— Да, — отвечает тот. — Ты Леннон. Как Джон Леннон.

— Правильно, старик. Хотя ты еще маловат, чтоб знать про Джона Леннона.

— Папа иногда водит меня на «Земляничные поля».

— Круто.

— Я не люблю «Битлз».

— Может, ты просто не слышал их лучшие песни? Ты когда-нибудь слышал «Вообрази»? — Леннон подмигивает мне. Он старается изо всех сил. Добрый мальчик. — Потрясающая песня.

Леннон на удивление красивым голосом напевает: «Вообрази, что все люди…».

— «Вообрази» — это вовсе не песня «Битлз», — заявляет Уильям. — Джон Леннон написал ее один.

— Иди вниз с Ленноном, — говорю я. — Если тебе не понравится, можешь вернуться к нам.

Уильям закрывает глаза, поджимает губы и кивает. Он выходит вслед за Ленноном, и мы смотрим им вслед. Между ними разница всего в двенадцать лет, но они как два разных биологических вида. Леннон — очень рослый, выше шести футов. Если Бен похож на яйцо, то его сын — на гусеницу. У него огромные ступни, мягкие волосы густо смазаны гелем, руки похожи на крылья, и Леннон как будто настолько удивлен их размером, что не в силах контролировать свои неслаженные движения. Леннон, который намного старше моего пасынка, все еще кажется несформировавшимся, а крошечное тельце Уильяма обладает суровой законченностью, словно он всегда выглядел именно так и не собирается меняться до конца жизни.

Когда Уильям скрывается в загадочных недрах детской, Бен рассказывает о своем последнем деле, о слабоумном клиенте, о жертве, которая, по его мнению, случайно отхватила себе указательный палец, когда рубила мясо. Он излагает историю с обычным бесстрастием, как будто пересказывает отчет о скучном бейсбольном матче с участием безнадежно убогой команды. Интересно, отказывается ли Бен от своего лаконичного стиля в зале суда? Или же именно умеренность столь часто вынуждает судей оправдывать его подопечных?

— Бен, — зовет Элисон. — Нужно быстренько сбегать в магазин.

Он поправляет очки на яйцеобразном лице и рассеянно кивает, продолжая рассказывать нам о своей отважной попытке убедить судью в том, что никакого членовредительства не было.

— Бен!

Он оборачивается к ней.

— Ты забыл купить «Рисовое чудо», — с упреком восклицает Элисон.

— «Рисовое чудо»?

— Для детей, которые не едят мороженое.

— Не беспокойтесь из-за Уильяма, — говорит Джек. — Он обойдется тортом. Он уже привык.

— Не глупи, — восклицает Элисон. — Здесь не только у него проблемы с лактозой. Для детей, у которых аллергия на пшеницу, есть продукты с полбой, а для детей, у которых непереносимость лактозы, нужно рисовое молоко. Бен, ступай немедленно, если мы хотим разрезать торт в половине первого.

Бен идет к дверям. Оборачивая шею длинным фиолетовым шарфом, он спрашивает моего мужа:

— Хочешь присоединиться? Прогуляемся до магазина. Всего пара кварталов.

— Конечно, — отвечает Джек.

Я уже собираюсь последовать за ним, когда Элисон вскрикивает:

— Эмилия, познакомься с Лизбет. Ее дочь Фиона — ровесница Уильяма. Лизбет и ее партнер Анджела тоже живут на Аппер-Вест-Сайд.

Джек подмигивает мне и сматывается.