Сидя на плетеной табуретке, Еванхелина рассказала свою историю. Ее семье досталось больше, чем остальным: после первого обыска нагрянула полиция. В последующие годы оставшиеся в живых братья поняли, что бесполезно искать тех, кого забрали, и что даже говорить об этом опасно. Но у девочки был неугомонный характер. Когда стало известно о трупах, обнаруженных в руднике у Лос-Рискоса, у нее появилась надежда узнать правду о судьбе приемного отца и братьев, поэтому она доброжелательно встретила незнакомую журналистку и охотно разговорилась. Ее мать, напротив, в разговор не вступала и, недоверчиво поглядывая на Ирэне, молчала.

— Флоресы мне не родные, но они меня вырастили, поэтому я их люблю как родных, — объяснила девушка.

Она могла назвать точную дату, когда в ее жизнь вошло несчастье. Однажды, в один из октябрьских дней, ровно пять лет назад, по дороге, проложенной общими усилиями между наделами, въехал военный джип и остановился у их дома. Они приехали, чтобы арестовать Антонио Флореса. Выполнить приказ выпало Праделио Ранкилео. Сгорая от стыда он постучал в дверь: с этой семьей он был связан узами судьбы, такими же прочными, что и кровные. Вежливо объяснив, что речь идет об обычном допросе, он позволил задержанному надеть вязаную безрукавку и, не тронув его пальцем, повел к машине. Увидев, что рядом с водителем сидит владелец виноградника «Лос-Аромос», сеньора Флорес и ее сыновья очень удивились: ведь у них с ним не было никаких проблем, даже в смутное время аграрной реформы, — они и представить себе не могли, за что на Антонио донесли. После того как Антонио Флореса увезли, в дом набилось народу: соседи пришли утешать. Много свидетелей видели, как через полчаса подъехал фургон с вооруженными гвардейцами. Быстро, как в бою, с воинственными криками, они спрыгнули с машины и арестовали четырех старших братьев. Братья были избиты и почти без сознания увезены. Когда их увезли, над дорогой еще долго висело пыльное облако. Те, кто видел случившееся, были ошеломлены: никто из братьев политикой не занимался, единственное их прегрешение, известное соседям, состояло в том, что они стали членами профсоюза. Один из братьев не жил здесь: он работал рабочим на стройке в столице и приехал к родителям погостить. Крестьяне подумали, что произошла ошибка, и стали ждать, когда их отпустят. Все знали гвардейцев: знали по именам, потому что все они родились в этой округе и ходили в одну и ту же школу. Среди гвардейцев, приехавших во второй раз, Праделио Ранкилео не было, видимо, подумали крестьяне, его оставили охранять Антонио Флореса в штабе части. Позже крестьяне пытались у него хотя бы что-нибудь выяснить, но так ничего и не узнали: из старшего сына Ранкилео не вытащить и слова.

— До тех пор мы жили спокойно. Мы работящие люди, и всего у нас было вдоволь. У отца был хороший конь, и он копил на трактор. Но власть наложила на нас лапу, и все кончилось, — сказала Еванхелина Флорес.

— Беда, видимо, на роду написана, — пробормотала сеньора Флорес, думая об этом проклятом руднике, где, может быть, лежат шестеро из ее семьи.

Они их искали. Долгие месяцы они пытались отыскать следы пропавших. Они бесполезно обивали пороги то одной, то другой инстанции, но везде им советовали считать их погибшими и подписать официальное заявление: в этом случае они бы имели право на пособие по сиротству и вдовству. Сеньора, говорили матери, вы еще можете найти себе другого мужа: вы еще вполне моложавая. Ходатайства оказались долгими, хлопотными и дорогостоящими. Они истратили все накопления, залезли в долги. Документы затерялись где-то в кабинетах столицы, и со временем их надежда выцвела, как древний рисунок. Оставшиеся в живых дети бросили школу и искали работу в соседних хозяйствах, но их не принимали, поскольку считали подозреваемыми. Тогда они собрали свои жалкие пожитки и разъехались в разные стороны в поисках работы, туда где никто не знал об их несчастье.