Неожиданно к Ирэне подошел озабоченный Эросом старец и, положив руки на ее груди, стал их ощупывать — скорее из любопытства, чем из похотливого влечения. На нескончаемый для матери миг девушка оцепенела, но тут одна из сиделок, оценив обстановку, спешно пришла на помощь. Но Ирэне жестом ее остановила.

— Оставьте его. Он никому не делает ничего плохого, — улыбнулась она.

Кусая губы, Беатрис покинула свой наблюдательный пункт. Она направлялась в кухню, где под воркование радиоромана прислуга Роса резала к обеду зелень. У нее было круглое смуглое лицо неопределенного возраста, внушительный круп, мягкий отвисший живот и широченные бедра. Она была настолько толста, что не могла скрестить ноги и почесать себе спину без посторонней помощи. «Роса, как ты вытираешь задницу?» — спрашивала у нее маленькая Ирэне, ошеломленная этой ласковой глыбой, прибавлявшей килограмм в весе ежегодно. «Что за мысли, мое создание! Хорошего человека должно быть много», — спокойно парировала Роса, верная своей привычке отвечать поговорками.

— Меня беспокоит Ирэне, — сказала хозяйка, усевшись на табуретку и медленно потягивая фруктовый сок.

Роса ничего не сказала, но выключила радио, приглашая тем самым ее к откровенному разговору. Сеньора вздохнула.

— Мне следует поговорить с дочерью, чем она, черт возьми, занимается, что это за сопляки, которые вечно с ней таскаются. Почему бы ей не пойти в Клуб и не поиграть в теннис, а заодно и познакомиться с юношами и девушками ее круга? Под видом работы она занимается Бог знает чем, журналистика мне всегда внушала опасения: ею должны заниматься люди средней руки; если бы ее жених узнал, в какие переплеты попадает Ирэне, он бы этого не потерпел: будущая супруга армейского офицера не должна позволять себе подобные вещи. Сколько раз я ей говорила! И не доказывайте мне, что беречь репутацию нынче не в моде. Конечно, времена меняются, но не настолько! И кроме того, Роса военные сейчас — это сливки общества, не то что раньше. Я уже устала от экстравагантных выходок Ирэне, у меня и так забот хватает, сама знаешь — жизнь у меня не мед. С тех пор как Эусебио испарился, оставив меня с замороженными банковскими счетами и горой долгов — под стать расходам какого-нибудь посольства, — мне приходится крутиться как белке в колесе, чтобы хоть как-то оставаться на плаву, на приличном уровне. Все так сложно, ведь старики — обуза. В конечном счете, мне кажется, от них больше расходов, чем доходов. С них так трудно получить ренту, особенно с этой треклятой вдовы, которая всегда задерживает месячные взносы. В таких делах чудес не бывает. Мне не улыбается таскаться за дочерью по пятам и следить, чтобы она пользовалась кремом для лица и одевалась по-божески, чтобы не отпугнуть жениха Она уже не маленькая и сама способна за собой последить, — ты как считаешь? Вот посмотри на меня: если бы не мое упорство, как бы я выглядела, а? Так, как большинство моих подруг лицо в морщинах, похожее на географическую карту, вокруг глаз — «гусиные лапки», а тело — в складках. В отличие от них у меня сохранилась талия двадцатилетней девушки и гладкая кожа И никто не может упрекнуть меня в том, что я праздно живу, наоборот: меня убивают постоянные стрессы.