— И все из-за того, что ты позволил себе три порции виски, — заметил Бредфорд, взглянув на племянника. — Неужто снова вернутся те времена?

Джаред даже не заметил, как налил себе еще один стакан, чувствуя искушение осушить бутылку до дна. Но нет! Он близок к возмездию. Его час скоро пробьет. И в ближайшее время ему понадобится ясная голова. Решительным жестом Джаред отодвинул от себя стакан.

— Плохо дело, — вздохнул Бредфорд. — До чего же это тягостный крест — грешить в одиночку.

— Но ты-то справился с этой обязанностью, — отшутился Джаред и поднялся. — Идем.

— Куда? — удивился Бредфорд неожиданному предложению.

— В конюшню, — решительно сказал Джаред. Бредфорд тотчас оживился — как и предполагал его племянник.

— Неужто здесь есть нечто, заслуживающее внимания?

— Прошлым вечером у тебя возникло такое впечатление. Ведь именно ты сказал, что у коня особая пробежка иноходью.

Бредфорд в недоумении вскинул брови.

— Я сказал?.. Когда? — И тут он догадался, о ком идет речь. — На берегу? Всадница?

Джаред спустился по ступеням, направляясь к конюшне:

— Так ты идешь?

Присвистнув, Бредфорд последовал за ним.

— Вот теперь я наконец все понял. — Он усмехнулся. — Ты был прав, когда сказал, что Девилл воспитывал свою дочь как полинезийку. А я-то сначала подумал, что ты говоришь о ее манерах.

— Я не желаю больше слышать о ней. Мы идем смотреть коня.

— А, ну да, конечно, коня, — согласился Бредфорд. — Но все-таки согласись, в вашей случайной встрече на берегу есть нечто необычное. Словно вас свела сама судьба.

Джаред в ответ непристойно выругался.

— А что тут такого? — пожал плечами Бредфорд. — На земле множество людей верит в рок, в предопределение.

— Но ты не относишься к их числу.

— Нет, но не отказался бы. Хочется верить во что-то… — задумчиво протянул Бредфорд. — Наверное, это довольно приятное чувство, ты так не считаешь?

— Думаю, ты выпил лишнего, — отозвался племянник.

— Может быть, ты и прав. После пятого стакана я становлюсь меланхоликом. Ты когда-нибудь переживал подобное состояние, Джаред?

— Нет.

— Ну, конечно, нет. Ты никогда не позволял себе быть сентиментальным. Похотливым — да, наслаждаться красотой — пожалуйста, испытывать жажду знаний… и даже восхищаться моей скромной персоной. — Он открыл дверь конюшни. — Но ничего из того, что способно задеть душу, никакой чувствительности.

— А разве не этому самому ты учил меня?

— Нет, только осмотрительности. Вторую стену в своей душе ты возвел сам. На трезвую голову я собираюсь поговорить с тобой о той опасности, которая… Кто здесь?

— Тот, кто имеет на это полное право. — Лани отвернулась от стойла и поставила корзину с овсом на землю. — А вот вы — нет. Неужто вам мало того, что Каноа пережила из-за вас? Неужто вы теперь собираетесь отобрать у нее и коня?

— Каноа пострадала не из-за нас, — ответил Джаред, пытаясь сдержать раздражение. — А мы зашли сюда взглянуть на жеребца при свете дня. Не выведешь ли ты его наружу, чтобы мы могли посмотреть на вашего любимчика?

— Нет. Я пришла лишь покормить его. — Она повернулась к двери.