– Элейн, ты слышишь меня?

Внезапно окутавшие ее тяжелые тучи разошлись, и она с облегчением увидела синее небо. Теплые солнечные лучи ласкали тело, а под ногами была прохладная зеленая трава. Значит, она дома, в Кентукки, и вот над ней снова склоняется ее давно ушедший возлюбленный, и Элейн со слезами видит обожаемое и в то же время ненавистное лицо.

– Тревис, – прошептала она. Боль в горле стала нестерпимой, и Элейн закашлялась. По подбородку тоненькой струйкой потекла кровь. – Это ведь ты, Тревис Колтрейн? Ты снова хочешь меня, правда?

Тревис чуть слышно скрипнул зубами.

– Да, Элейн, я хочу тебя, – неохотно пробормотал он.

Какая разница, чертыхнулся он про себя. – Но ты должна помочь мне. Скажи, куда уехал Гевин?

Элейн недовольно поморщилась, и острая боль, будто раскаленный кинжал, пронзила ее.

– Мейсон, – коротко произнес Тревис. – Куда он поехал, Элейн?

На глаза несчастной опять опускалась черная пелена. Вдруг перед ее взором молнией сверкнул занесенный нож, а потом началось это бесконечное падение вниз. И безумная, отупляющая боль заслонила от нее весь мир.

– Думаю, что она ничем не сможет нам помочь, – прошептал Колт. – Я даже отсюда слышу, что дыхание у нее постепенно слабеет. И посмотри, отец, она бледная как смерть.

Тревис угрюмо кивнул. Он тоже почувствовал холодное дыхание смерти. Глаза Элейн смотрели неподвижно.

– Где Мейсон? – повысил голос Тревис. – Элейн? Ты слышишь меня?

Тело Элейн свело судорогой боли.

– Греция… Он уплыл на Сантор… – И она замолчала, не в силах произнести больше ни звука.

Она попыталась было протянуть к нему руку, чтобы снова ощутить его тепло, но искалеченное тело не повиновалось ей.

Элейн слабо шевельнула пальцами, и, заметив это, Тревис все понял. Он накрыл своей горячей ладонью ее руку, от души надеясь, что покой наконец снизойдет в ее душу. Губы ее дрогнули, и Тревис склонился, чтобы разобрать неясный шепот умирающей.

– Скажи мне… – едва проговорила Элейн. Черные тучи клубились перед глазами. – Скажи, что любишь меня.

Тревис прижался губами к холодеющему лбу.

– Да, Элейн, я люблю тебя, – твердо сказал он.

Слабая, жалкая улыбка, несмотря на боль, искривила губы Элейн. И этой улыбке суждено было навсегда остаться у нее на лице. С ней она и умерла.

Тревис выпрямился и, бросив быстрый взгляд на Колта, заметил осуждение на лице сына.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы дать женщине умереть счастливой, – тихо прошептал он.

Колт молча кивнул. Все правильно. Отец, как всегда, прав. Он сделал все, что мог, чтобы позволить Элейн спокойно умереть.

Глава 30

Сквозь пелену слез, застилавших глаза, Бриана с трудом разглядывала крошечную каюту. Кроме стула и стола, в нее поместилась только небольшая подвесная кровать. Через узкое отверстие иллюминатора она видела бескрайнюю синь океана. Впрочем, Бриане уже было все равно. Колт убит. Шарля увезли неизвестно куда. А она сама – пленница на корабле, в полной власти Гевина и, что еще хуже, Дирка.

День уже начал клониться к вечеру, но Бриана даже не сделала попытки встать. Постепенно сгустились сумерки. Вдруг она услышала звук отпираемой двери. Девушка затаилась, как испуганный зверек, готовая защищать себя, сколько хватит сил.

В темноте послышался шорох, а потом ломкий мальчишеский голос пробормотал по-французски:

– Черт, как темно! Где вы, мадемуазель? Я принес вам обед!

– Я не голодна, – резко бросила девушка, – уходите!

Она слышала, как он, чертыхаясь сквозь зубы, копошится в темноте, потом звякнул поднос, и Бриана догадалась, что мальчишка ощупью добрался до стола.