Небольшая толпа потекла дальше.

Я вглядывалась в кинопленочные глаза серебряного мужчины. Это был он. Хотя откуда мне знать? Он был одет в рубашку, будто собранную из блестящих монет. Не смотря на то, что это была всего лишь оптическая программа, казалось, он взглядом наблюдает за мной.

Затем экран мигнул и отключился, на месте предыдущей картинки появилась пустыня с рассекающей по ней огромной машиной. Другой рекламный виспо другой компании.

Где должно было быть Шоу? Ухватила ли я эту информацию? Само собой. Некий общественный развлекательный сад. МЕТА организовала представление. Мета, фирма будущего, с которым нам предстоит стать лицом к лицу.

Но он ли это? Он часть линии. Изначально в каждой линии было по три робота. В его линии еще один мужчина и одна женщина. А сейчас? Они расширили прототипы, изменили их. Выпущена черная серия, из астериона, в добавление к голдерам, сильверам и копперам. Кому-то поменяли цвет глаз. Голубоглазая Глая… А она была в виспо? Да, я видела ее, но не могла разглядеть, что она делала… И женщина-голдер тоже. Она высоко прыгала, крутилась…

И их уже всех сдали в аренду. Вот почему Глая была в Монтис Хайтс. Какая-то молодая клиентша К-З, или богатый мужчина-натурал захотели ее.

Может все… все они… уже… все пошли по рукам. По рукам.

Теперь другое виспо показывало новый ПВИ ВЛО— стремительно вспорхнувший со злакового поля летательный аппарат, абсурдно невесомый. Над полем пыхтели и жужжали как мухи галифроптеры.

Многоквартирный дом на Вест Ларчничем не отличался от миллионов других, но фасад его украшала веранда, снабженная розовыми неоновыми лампами. В сумеречном свете мои рассевшиеся на ней соседи теперь наблюдали за мной как гиены. Когда часом спустя я снова появилась, они провожали меня еще более опасными взглядами.

Я воспользовалась душем «Только для квартиросъемщиков», все кабинки в тот вечер были пусты. Я помыла волосы. У меня было единственное «приличное» платье, найденное в магазине вторичного сэконда в один вечер экстравагантности, где-то год назад. Белый египетский шелк, — по крайней мере, так гласила бирка, — украшенный бледно-золотистыми блестками. Я две недели экономила на обеде, чтобы собрать на него деньги. Никогда не понимала, зачем купила его, будто предполагая, что, в конце концов, найдется повод. Оно облегало фигуру, не в обтяжку, но подчеркивающее. Без рукавов, с открытой шеей, и край — короткие платья были в моде — был над коленями. А еще были серебряные туфли, подаренные Марго. Я накрасилась, все мои двадцать ноготков были покрыты лаком молочно-кофинового цвета. Волосы свободно спадали за спиной.

Одной вещи я не сделала. Я не прочла и странички из Книги Джейн. Я помню Деда, никогда не расстающегося со своей карманной Библией. Нам порционно доставались из нее лишь куски, но сам он читал книгу постоянно: сосредоточенно разглядывал крохотные страницы в увеличительное стекло, которое раздувало его красный глаз до ока ужасающего внеземного существа. Думаю, Книга Джейн была мне Библией. Хотя я не читала ее несколько лет, она всегда была при мне. Она была первой вещью, которую я принесла в новую квартиру и спрятала. В этот раз я выломала панель в задней стенке шатающегося шкафа и положила туда Книгу, все еще завернутую в водонепроницаемую обертку. Она опиралась на стену. Затем я посадила панель обратно на клей. Но я не прочла и строчки. Даже не сняла обложку.

Кто-то одобрительно присвистнул, когда я спускалась от Вест Ларч к Главному Бульвару.

К тому времени окончательно стемнело. Луна повисла над городом, приглушенная светом уличных фонарей, а на востоке прятался Астероид, зловещее око божьего Ангела Разрушения.

Еще с первых землетрясений, задолго до моего рождения, закрыли подземки.