— Мне нужно как-то помешать ему, сделать так, чтобы он не пошел сегодня к графине, — произнесла Симона. — Но как?

Она еще недостаточно хорошо знала дом, но вспомнила, что говорила ей Каролина. На этом этаже при каждой спальне для гостей имеется гостиная.

— Ты имеешь в виду будуар? — уточнила тогда Симона. — У нас в Англии тоже такие комнаты есть, но только для очень важных гостей. В большом доме могут быть только одна-две такие комнаты.

— Мой дедушка, который строил этот дом, хотел, чтобы он был внушительным, как дворец, — ответила Каролина. — Уверена, деду представлялось, что в его доме будет много аристократов, которым понадобятся небольшие гостиные, где можно написать письмо, почитать или принять посетителей, чтобы поговорить наедине.

Поскольку Симона только недавно приехала и у нее было столько впечатлений и хлопот, она пока не удосужилась заглянуть в комнату, примыкающую к спальне. Взяв лампу со стола, она открыла дверь. Гостиная оказалась того же размера, что и спальня. Там была не только красивая мебель, но даже две или три картины — Симона была уверена, что написаны они выдающимися художниками.

На противоположной стене она заметила еще одну дверь и решила, что та ведет в другую спальню. Так и оказалось. Эта спальня была такой же, как ее собственная, с такой же второй внутренней дверью. Симона пересекла комнату и открыла эту дверь. Она продолжала переходить из одной спальни в гостиную, оттуда — в следующую спальню, не выходя в коридор. Когда, по ее подсчетам, она прошла седьмую спальню и остановилась у очередной двери, то едва не выронила из рук лампу, услышав доносившиеся из-за нее голоса.

Симона испугалась, что опоздала, поскольку узнала голос маркиза, который говорил по-английски.

Девушка затаила дыхание, ожидая, кто ответит маркизу. Она с облегчением услышала, что это мужчина, а не женщина.

— Надеюсь, милорд, у вас есть все необходимое, — произнес этот мужчина. — Когда прикажете разбудить?

— В восемь будет отлично, — ответил маркиз. — Надеюсь, Доркинс, о тебе хорошо позаботились?

— Мне не следует роптать, милорд, но должен вам признаться, что немецкая прислуга ведет себя по-свински, особенно там, внизу.

Маркиз засмеялся:

—Я слышал об этом раньше, но мы с тобой не должны жаловаться.

— Конечно, нет, милорд. И я держу ухо востро.

— Я на это надеюсь, — ответил маркиз. Симона поняла, что Доркинс уходит.

— Спокойной ночи, милорд, — сказал он, открывая дверь.

— Спокойной ночи, Доркинс,

Девушка услышала, как закрылась дверь, значит, маркиз остался один. Возможно, он дождется, когда Доркинс скроется из виду, и тогда пересечет коридор и войдет в комнату графини.

Симона очень боялась упустить его, поэтому поставила лампу на стол и тихонько постучала в дверь. Она не видела, как маркиз замер, услышав этот стук. Он подумал, что, невзирая на все неписаные правила этикета любовной связи, графиня решилась прийти в его комнату, не надеясь на инициативу с его стороны.

Дверь медленно открылась — и он увидел, что это вовсе не графиня. Перед ним стояла Симона. Он потрясенно уставился на нее.

Ее длинные светлые волосы, завивающиеся кольцами на концах, струились по плечам. В элегантном халате под цвет глаз, отороченном белыми кружевами, она выглядела просто обворожительно.

Он молча смотрел на нее. Девушка вошла в его спальню, осторожно закрыв за собой дверь.

— Мисс Белл, что, ради всего святого, вы здесь делаете? — воскликнул маркиз.

Симона поднесла палец к губам.

Маркиз был в длинном темном халате, застегнутом на груди крест-накрест, что делало его похожим на военный сюртук. Ее отец носил дома такой же, поэтому она и поняла, что это именно халат.