Жанна вторглась в «излияния» Инны, еле слышно насмешливо пробурчав:

— И чтобы к тебе со всего света стекались писатели, а ты оказывала бы на них влияние, воздействуя силой своего таланта… И все охотились бы за твоими новинками.

— Ведь главное — это то, что есть во мне. — Голос Инны зазвучал тише, но в нем чувствовалось напряжение тщательно скрываемого крика. Ане и Лене не хотелось над ней шутить и тем более иронизировать. — Я бы приняла свой талант — этот дар небес, этот сигнал свыше, — как знамение… Это скрасило бы мою жизнь. Но хотеть и иметь возможность реализовать мечты… — сказала она уже совсем другим тоном. — И всему этому должно предшествовать… Что, занесло меня? Ладно, знаю. Шучу я.

«Какая невероятная концентрация взглядов! Какая тонкость оттенков, побуждений и мотивов! А говорила, что мужчины присвоили себе способность к системности мышления. Но для тебя, Инна, она естественна. Ты невероятно умная женщина», — насмешливо подумала Жанна.

— Лена, сделаешь отсылку к классике? Может, скажешь, что придется повременить, вжиться в роль, чтобы не комкать хороший замысел и не пугать читателей своей категоричностью? А она у меня запредельная… Нет, я не в претензии к своей судьбе. Я шучу для обогащения своего «репертуара», — теперь уже с насмешливой ухмылкой добавила Инна. — Хоть скрипку Страдивари в руки дай, но если нет данных, не извлечь из нее ничего путного. Да еще если при пустой голове и холодном сердце… Я всю жизнь старалась, карабкалась, но так и не достигла неба. Не ту дорогу выбрала или не то хобби? Мне лет с четырнадцати нравилось замечать, как связываются друг с другом слова в предложениях, как они интересно и разнообразно звучат. А если в них еще и глубокий смысл, и яркие чувства… Нет, все‑таки писательство — не мое.

— Выпал случай удостовериться? — «мяукнула» Жанна.

— Я — убежденный технарь, — жестко ответила Инна.

— К чему такая высокая степень самоуничижения? Какие пораженческие настроения! — недовольно заметила Лена. — Наш возраст справедливо называют порой мудрых размышлений. А ты в своей жизни всегда до всего была жадной: много знаешь, глубоко чувствуешь. Пиши, а почему бы и нет! Пока человек жив, он многое может изменить в своей жизни. Пропусти через себя мой совет и решись. Способности и вкус к языку у тебя есть, это точно. В детстве на ровном месте, буквально из ничего ты мгновенно могла сочинить великолепную оправдательную историю своей шалости.

— Помнить это не работа, а свидетельство того, что ты еще жив, — философски заметила Инна. — Хвалишь? Неожиданно, но приятно. Какое великодушие! Щедра на добрые слова поддержки. Льстишь? Не отпирайся, лесть не бывает слишком грубой. Не скупись! Когда ты находишься в моем жизненном пространстве, я становлюсь умнее! О мощное обаяние волшебно-обворожительного таланта!

Лицо Инны расплылось в чуть насмешливой, но довольной улыбке.

— После стольких лет иронического настроя в тебе еще пробиваются росточки юмора? Это говорит о твоем душевном здоровье, — улыбкой на улыбку ответила Лена.