— Чем глубже копаешь, тем чаще возникает потребность разобраться. Писателя тянет на философию, он начинает писать занудно. А события должны захватывать, увлекать, — засомневалась Инна.

— Я не люблю высокопарные фразы. Как Рите удается совместить высокие чувства и простоту изложения? — спросила Аня.

— Уметь надо! Потому и покрыла себя славой, — возникла со своим мнением Жанна.

— Ее цель — пробудить и воспитать в человеке человеческое. Настоящий писатель, прежде всего, сам должен быть прекрасным человеком, честным перед самим собой, — тихо обронила Аня.

— Далеко не постулат, — хмыкнула Инна. — Если только детский.

— В книгах для детей подход у меня несколько иной, — продолжила «лекцию» Лена. — На первое место выступают переживания каждого ребенка. Для меня нет ничего дороже детской индивидуальности. Это с годами мы отходим от себя. И мы уже не мы, другие. Думаю, я не открыла для тебя Америку.

— Лена, послушай: творчество не мешает отдаваться любви? Демоны слетаются в голову, писатель концентрируется, начинает создавать… Он раб своего таланта. Творчество побеждает, оно — проявление нечеловеческого, божественного счастья! Для него ничего больше не существует!

— Двадцать четыре часа в сутки?

— Кому писатель служит? — задала еще один вопрос Инна.

— Прежде всего, себе. Я сначала стихи больше любила писать. Несколько строк — и перед тобой судьба героя. Стихи — особая субстанция, особая нервная ткань, они — высшая, свободная форма существования языка. Я так глубоко проникалась чужими полюбившимися стихами, что будто присваивала их. Они прорастали в меня. Но в стихах негде развернуться, а мне для выражения своих чувств широкий простор требовался. И жизнь всё расставила по своим местам, — сказала Лена и, вдруг, вспомнив насмешки своего школьного учителя, сделала минутную передышку.

2

— У Риты сложилась прекрасная писательская судьба, — энергично растирая виски, сказала Инна.

— Ее книги, как и подобает детской литературе, очень гуманные, наполненные искренней любовью к людям. Каждое слово в них осмысленное, пережитое, прочувствованное, — одобрила сокурсницу Лена. — Они «протягивают руку помощи и подставляют плечо» тем, кому трудно.

— Вы с Ритой гуманисты, но не прокоммунистические и не антикоммунистические. Вы сами по себе. И что это заслуга сегодняшней обстановки в стране — не обсуждается, — рассмеялась Инна.

— Ты о книгах для взрослых? — уточнила Лена.

— Если произведение изнутри не освещено радостной энергией или хотя бы теплой грустью, оно тускло и мертво. Оно — просто красивые рифмованные или нерифмованные слова. Необходимо, чтобы за всем этим набором слов, стояла сердечность, а еще гражданственный посыл, знание боли и радости своего поколения, всего общества.