- Неужели? - В его голосе прозвучала угроза.

- Ты не можешь ожидать, что я охотно впущу в свою постель мужчину, которого плохо знаю, милорд. Я не какая-нибудь ветреница, как те женщины, с которыми ты имел дело при дворе!

- Меня вряд ли можно назвать незнакомцем, Эйден. Я твой муж.

- Но я не знаю тебя! - простонала она, а потом тихонько взвизгнула, когда дверь в спальню распахнулась от удара.

С минуту его силуэт был четко виден в дверном проеме и казался таким большим, что ей вдруг стало страшно.

- Мадам! Между нами не будет запертых дверей, никогда! Ты поняла меня?

- Если ты подойдешь еще ближе, - выпалила она в ответ, - я подниму воплями весь постоялый двор.

Она прижала простыни к груди, в свете камина было заметно, как косточки ее пальцев побелели.

- А переполошив воплями постоялый двор, что ты расскажешь тем, кто придет, Эйден? Что случилось, чего надо бояться?

Она подняла лицо и вызывающе посмотрела на него.

- Я закричу, - повторила она свою угрозу. Он сел на край кровати, и она ахнула, но он угрожающе сказал:

- Если ты закричишь, я поколочу тебя! Пораженная, она плотно сжала губы.

- Так-то лучше, - сказал он. - А сейчас послушай меня, моя жена, тебе не надо бояться меня этой ночью или в любую другую ночь. Я уже понял, что ты гораздо наивнее большинства шестнадцатилетних девушек, не говоря уже о двадцатитрехлетних. У меня никогда не было необходимости прибегать к насилию, и то, что ты по праву принадлежишь мне, не изменило моего мнения в этом отношении. Я собираюсь раздеться и лечь в эту постель, но между нами ничего не будет,. Эйден, пока ты не созреешь для этого. Ты поняла меня?

Она кивнула, но потом спросила:

- Почему ты должен спать в этой кровати?

- Потому что другой нет, а здесь чертовски холодно. Когда мы приедем в Перрок-Ройял, мы можем иметь раздельные спальни.

- В Перрок-Ройял только одна хозяйская спальня.

Это не самый большой дом в мире, милорд.

- Тогда мы оставим все так, как договорились, но я никогда не буду брать тебя силой. - Он встал с кровати и стал раздеваться перед камином.

Она никогда раньше не видела мужского тела. Любопытствуя и страшась, следила за ним сквозь полуприкрытые глаза. Он такой огромный. Одежда часто увеличивала мужчину, но в случае с Конном это было не так. Его длинные, стройные ноги переходили в упругие ягодицы, которые заканчивались узкой талией, расширяющейся к спине и плечам. Когда он повернулся, чтобы умыться в тазу, который оставил ему Клуни, Эйден зажмурилась. Она не была еще готова увидеть все! Она почувствовала, как кровать прогнулась под его весом, и мгновенно напряглась.

- Ты уже спишь? - спросил он ласково.

- Н-нет.

- Тогда иди ко мне, - тихо сказал он и положил ее на свою руку, так что ее голова легла ему на плечо.

- Вот так! Разве так не уютно, Эйден? Ты поцелуешь меня на ночь?

- Если хочешь, милорд.

Проклятие! Она чувствовала себя такой дурой! Он так благоразумен, так бережно относился к ее чувствам. Неужели это тот мужчина, который пользовался репутацией повесы и развратника? Почему он так добр?

Конн приподнялся на локте и посмотрел на нее.

- Скажи мне правду, Эйден. До Двенадцатой ночи, когда я получил причитающийся мне штраф во время нашей игры в жмурки, ты когда-нибудь целовалась? Играла ли ты когда-нибудь в игры, которыми так увлекаются мужчины и девушки при дворе?

- Нет, - тихо ответила она.

- За тобой когда-нибудь ухаживал мужчина?

- Нет.

- Тогда за тобой нужно ухаживать, любимая, потому что я не могу лишить тебя той радости, которую должна испытать каждая девушка. - Он наклонился и коснулся ее губ своими губами.

Эйден почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу, когда он коснулся ее, и ее губы разжались. Она начинала понимать, почему так много женщин уступают Конну.