– Арни, – начала она, и против ее воли в глазах выступили слезы. – Арни, ты всегда был самым добрым из моих сыновей. Ты чувствуешь глубже всех остальных и меньше всего говоришь. Я... я знаю, что увечье маленького Эйба принесло тебе ужасные страдания. Мы все страдали, потому что любим его, но хуже всего пришлось тебе.

Марти замолчала. Арни не отводил глаз от чашки, но не отдергивал руку. Марти набралась смелости и продолжала:

– Нам тебя не хватает, Арни. Тебя, детей и Анны. Мы нуждаемся в тебе. Вся семья в тебе нуждается. Все по!другому, когда тебя нет рядом. Наша семья... перестала быть цельной. И мы все это чувствуем. Нам больно. Очень больно.

Бог не хочет, чтобы такое происходило.

Арни пошевелился, и Марти испугалась, что она слишком сильно нажала... Она убрала руку и минуту сидела тихо. А затем осторожно добавила:

– Мы настаивали, давили на тебя... Мы сожалеем об этом.

Мы не принимали в расчет твои чувства. А следовало бы. Мы знаем, что ты не в силах смотреть, как страдает человек, которого ты любишь.

Марти поменяла тему и живо, энергично заговорила:

– Мы больше не станем на тебя давить. Я обещаю. Эйб – прекрасный, милый мальчик. Очень нехорошо, что мы не хотели принимать его таким, какой он есть. Может, рука в конце концов выправится. Бог и раньше совершал чудеса. Но неважно, вылечит Он нашего Эйба или нет, мы все равно будем любить его по!прежнему. Он наш дорогой мальчик... Мы любим его и скучаем по нему.

Марти ждала, что ответит ей Арни, но он молчал. Анна стояла у кухонного шкафа и тихо, едва слышно плакала.

– Ты вернешься, Арни? – взмолилась Марти. – Ты вернешься в семью? В церковь? Мы любим тебя, Арни. Мы в тебе нуждаемся. Пожалуйста. Пожалуйста, возвращайся домой.

Марти умоляла, и слезы без утайки текли по ее щекам.

Вдруг по лицу Арни пробежала судорога, он положил голову на руки и заплакал, вздрагивая всем телом. Марти наклонилась, чтобы обнять несчастного сына. Она успокаивала, утешала и гладила его по волосам, совсем как в детстве. Затем она поцеловала его в щеку и надела пальто. Она сделала все,что могла.

Арни вернулся. В следующее воскресенье он приехал в церковь. Правда, он вел себя довольно отчужденно, но дети были в восторге от того, что снова видят родных, и Марти заметила,что Анна казалась более умиротворенной. Арни приехал и на семейный обед в доме Клэра. Марти предупредила родных о том, что им нельзя говорить ни слова о маленьком Эйбе и операции. Все были очень осторожны в выборе слов. Настолько осторожны, что разговор часто замолкал. Время от времени напряжение, висевшее в воздухе, становилось нестерпимо тяжелым, людям казалось, что они задыхаются.

Семья опять собралась вместе. Во всяком случае, формально. Но все было не так, как раньше, совсем не так. Они старались – слишком сильно старались – сделать вид, будто ничего не изменилось. Они смеялись, поддразнивали друг друга, интересовались делами родных, но все это выходило довольно фальшиво. Они держались напряженно, и это сразу указывало на то, что в семейном кружке назрел раскол и исчезла гармония. Единство было разрушено. Связь ослабла.

Они уже не те, что раньше. Когда Марти и Кларк пошли домой, они говорили об этом. Марти надеялась, что старые отношения восстановятся, но растерялась, не зная, как этого добиться. У нее не было ни одного ответа, зато множество неприятных вопросов. По пути домой Марти опять заплакала.

Белинда тоже страдала из!за семейной ссоры. Когда девушка выполняла обязанности медсестры, она висела над ней,словно темное облако. Иногда ей хотелось просто уехать, хотя бы ненадолго, попросить отпуск и отправиться на Запад.