Из его голоса буквально сочилось презрение, и Джорджия вздрогнула, как от пощечины.

   — Джорджия, ты не получила высший балл! — В этих словах прозвучал приговор. — Да еще по химии! Черт возьми, и как ты с такими оценками поступишь в приличный университет?

   Джек ушам своим не верил: предок Джорджии так расстроился из-за оценки, о которой он не смеет и мечтать. Свихнулся, что ли?

   — Прости, папа, я…

   — «Прости, папа»! — зло передразнил отец. — Если в твоем дневнике появится еще одна подобная отметка, клянусь, я… — Он все же остановился.

   Не высказанная, эта угроза показалась, однако, Джеку куда более зловещей, чем красноречивые тирады, которыми его самого регулярно угощал приемный отец. Он лишь головой тихонько покачал, прежде чем забраться в машину. Но старикан не унимался — все отчитывал дочь, — и Джек поневоле прислушивался.

   — Джорджия, возьмись за ум! Что с тобой будет, если не поступишь в университет? Тогда уж точно замуж не выйдешь. Взгляни в зеркало — ну кто на тебя позарится? Я не позволю, чтобы ты до конца жизни сидела на моей шее.

   Джорджия молча слушала, печально понурив голову. А Джек, наоборот, все больше заводился с каждым словом этого зануды. До конца не осознав, что именно собирается сделать, он решительно прошагал к Джорджии, обнял се, не говоря ни слова, за плечо и нежно отвел в сторонку, а сам как щит встал напротив ее отца.

   Тот, кричавший на дочь сверху вниз, теперь вынужден был запрокинуть голову, чтобы взглянуть на Джека. Какое-то мгновение оба напряженно молчали.

   — Черт побери, ты кто такой? — не выдержал старший.

   Джек скривился в ухмылке — такое выражение лица всегда предшествовало его первому удару.

   — Джек Маккормик. А вы, черт побери, кто такой?

   Отец Джорджии опешил.

   — Я — Грегори Лавендер, отец Джорджии. А теперь убирайся!

   — У нас с Джорджией другие планы, — неторопливо покачал головой Джек.

   Грегори Лавендер, взбешенный, прищурился.

   — Слушай…

   — Нет уж, послушайте-ка вы меня. Хотите на кого-нибудь поорать — пожалуй, попробуйте поорите на меня, и посмотрим, что из этого выйдет. А Джорджию оставьте в покое. Она ни в чем не виновата.

   — Это не твое дело, мальчишкой. — И отец ее ткнул пальцем Джека в грудь. Джек небрежно смахнул его палец.

   — Пошли, Джорджия! — И, взяв девушку за руку, мягко, но решительно потянул к своей машине.

   Джорджия, однако, не двинулась с места. Обернувшись, он увидел: уставилась на него изумленными, огромными, недоверчивыми глазами, а нижняя губа дрожит от ужаса и растерянности.

   — Джорджия! — позвал он ласково. — Ну, ты идешь?

   Она прижала учебники к груди, стиснув их так, что побелели костяшки пальцев, быстро оглянулась на отца… и тихонько переступила к Джеку. Потом еще раз, еще…

   — Джорджия… — предостерегающе произнес отец.

   — Я ненадолго, папа, — нетвердым голосом отозвалась она. — Обещаю — к ужину вернусь.

   — Джорджия, мы еще не…

   — Эй, старина, она же сказала — к ужину будет дома, — вмешался Джек. — Так в чем же дело?

   К его удивлению, Грегори Лавендер молча проглотил эту издевку, не попытался подавить бунт в зародыше.