Она спокойно терпела до того дня, пока шеф не объявил ей, что он доверяет своей помощнице принять клиента и вести собственное дело. Она чуть не скакала на одной ножке… Глупая! Можно было догадаться, что к хорошему быстро привыкают…

В тот день, когда вся подготовительная работа была проделана, дорогой шеф взял в руки увесистую папку, потрепал ее по щеке и сказал, что она умница как всегда. Шэрон сначала не поняла, даже слегка покраснела от удовольствия. Через пару минут она пришла в ярость. Шеф решил, что, пожалуй, ей еще рано самостоятельно выступать в суде и что будет лучше, если он сделает это сам. Тем более что дело получило такую огласку и привлекло внимание прессы…

Нет, она не стала спорить, потому что в один миг ей стало невыносимо скучно. Она поняла, что тратит свою жизнь на череду повторяющихся действий. Она ждет, надеется, работает как сумасшедшая, а он приходит и забирает. Как день и ночь, как времена года…

Спорить? Доказывать? Просить? Она видела только один выход — надо что-то менять. Можно было поменять шефа. Или открыть свое дело. Но она вдруг поняла, что ей больше вообще не хочется этим заниматься. Слишком долго она ждала. А пока длилось это ожидание, она бегала по кругу. По тому же кругу, от которого так хотела убежать. Каждое новое дело будет похоже на предыдущее. И так будет всегда. Скорее всего, она просто неправильно придумала свою жизнь и выбрала не ту мечту.

И тогда Шэрон решила, что нужно поменять жизнь. А поскольку она не знала, что теперь должно стать ее мечтой, то решила погостить у отца и позволить судьбе самой немного пораспоряжаться ее временем. Иногда стоит расслабиться и не пытаться что-то решать, тогда в голову приходят удивительные мысли.

Поэтому Шэрон и оказалась здесь. В городе, с которым она рассталась из-за того, что здесь было все предрешено и невыносимо скучно. Когда она вернулась домой, то поняла, что в жизни должны быть приятные тихие минуты, когда не надо никуда нестись. В этом тоже есть своя прелесть…

Отец встретил ее с неподражаемой сдержанностью, и если бы она иногда не ловила на себе его ласковый и грустный взгляд, то решила бы, что он совершенно не любит ее и не интересуется ее проблемами.

Так было всегда. Они жили вдвоем с отцом целую вечность и никогда не досаждали друг другу лишними словами и лишними чувствами.

Он сдержанно спрашивал ее о делах в школе, она быстро что-то отвечала и бежала дальше, туда, где было весело. А папа… Папа был и будет всегда. Сдержанный, спокойный, молчаливый. Маму она совершенно не помнила. Да и не хотела помнить. Это было больно. Она умерла, когда Шэрон не исполнилось еще и пяти лет. Может быть, если бы отец говорил о ней или вспоминал что-то, но он никогда даже имени ее не произносил. И фотографию убрал куда-то очень далеко. Шэрон и не пыталась ее найти. Ей не нужна была память и боль. А в жизни было так много интересного!

Счастье от тихого и однообразного течения жизни продолжалось неделю. Потом Шэрон забеспокоилась. Ее деятельная натура требовала развития и продолжения. Но здесь совершенно нечего было развивать. В ту минуту, когда она уже собиралась бежать по своему обыкновению, отец мимоходом сказал, что главный редактор отдела новостей на местном телевидении ищет репортера.

Шэрон остановилась на полпути, замерла, а потом поняла, что судьба не теряла даром времени, и решила все-таки кое-что предложить девушке, которая так терпеливо и так долго ждала.