Бриони и Нелл возмутились и не желали общаться с матерью и сестрой. Они объявили, что выйдут замуж за своих бой — френдов, но отец плакал, умолял не покидать его. Обе поняли наконец, каким защитным экраном служила для них мать, сколь многого они попросту не замечали. Гордость не позволяла им сразу примириться с матерью, они утверждали, что та скоро опомнится. А Саре досталась роль посредника, почтового ящика.

— Что мама сказала, когда узнала, что мы с ней больше не будем разговаривать?

— Она сказала: «Ну-ну… Но когда девочки поостынут, напомни, что у них есть номер моего телефона».

— Нахальство какое! — возмутилась Бриони.

— Так ей и передать?

— Сара, ты на чьей стороне?

Нелл, примерно через неделю:

— Ну, что они там делают?

— В смысле — чем занимаются? Мать работает, как обычно. Джойс готовит на двоих. И пытается учить испанский.

— Джойс готовит! Да она яйцо сварить не сумеет.

— Теперь готовит.

— И уверена, что со своим испанским найдет работу?

— Я только сказала, что она пытается учить испанский.

Сара не сказала, как расцвела Энн. Сколько она помнила жену своего брата, та всегда оставалась раздраженной, страдающей, изможденной. А сейчас Энн и Джойс выглядели как девушки-сестрички, вылетевшие из родительского гнезда и начинающие самостоятельную жизнь. Они охотно общались, болтали, дарили друг другу мелочи, устраивали мелкие приятные сюрпризы. И хихикали, смеялись, хохотали…

Бриони:

— А что говорит Джойс? Она хоть что-нибудь говорит? Небось по уши довольна сама собой.

— Да, верно. Она говорит, что все ее мечты сбылись.

— Вот-вот, мы так и знали!

— Что вы знали?

— Ее мечты. Джойс всегда хотела захапать мать целиком для себя одной.

— Но, Бриони, постой, погоди… Не воображаешь же ты…

— Что? — Бриони настроилась агрессивно.

— Не думаешь же ты, что Джойс и в самом деле останется дома.

— Как? Почему? А как же?

— Потому что ей снова надоест… приестся…

— Ой, что ты, тетя…

— Она опять уйдет, опять вернется… И все вернется на круги своя.

— Но это же… несправедливо, — обиделась Бриони.

Посылка с письмом от Элизабет. В письме известие, что, когда сосед ее, Джошуа Брутон, завершит бракоразводный процесс, она выйдет за него замуж. Стивен, конечно же, упоминал соседа. Она, Элизабет, знала Джошуа всю жизнь, и их земли очень удачно граничат. Она заверяла Сару, что традиция увеселений не отомрет, хотя она и не сможет отдавать этим мероприятиям столько энергии, сколько Стивен. О Норе Элизабет не упоминала. В посылке оказались картина, висевшая на стене в спальне Стивена, и фото.

Глянув на картину, Сара поняла, что не смогла даже приблизиться к пониманию его натуры, что их дружба была лишь иллюзией. Молодая женщина с вызывающей улыбкой. Белое платье модного в ту пору покроя, розовый шарф. На коленях соломенная шляпа. Женщина сидит под деревом на стуле. В духе Гейнсборо. Кто-то написал этот портрет по заказу Стивена с небольшого фото, пожелтевшего и поблекшего. На фото Жюли сидит на камне, тоже под деревом. На ней белая ночная рубашонка и белая нижняя юбка в оборочках. Руки и шея голые; Жюли босиком. Темные волосы распущены, частично прикрывают лицо. Она предлагает себя каждому, кто возьмет в руки этот снимок, предлагает себя позой, улыбкой, взглядом темных страстных глаз. Снимок ретуширован, подкрашен, хотя краски выцвели. Дерево за камнем сохранило в кроне следы зелени, у скалы красноватый бок. Ретушер знал тамошние скалы не понаслышке.