Как только она принялась за сандвич, Джереми отошел от стола и, пригибая голову, направился к плите.

Проглотив кусок, Мириам спросила:

— Что вы там делаете?

— Хочу приготовить себе кофе.

Она положила сандвич и быстро встала.

— Я сама приготовлю.

— Почему вы так боитесь за свои запасы? Не потому ли, что в шкафу у вас пусто? Не беспокойтесь, я уже догадался об этом. О Боже, какая прелесть! Да отойдите вы от меня, я вполне умею обращаться с плитой!

Джереми распахнул дверцы шкафчика, тот в самом деле был почти пуст. Джереми достал коробку с дешевым сортом растворимого кофе, насыпал его в чашку и залил кипятком. Мириам поспешно заняла свое прежнее место.

Краска уже почти сошла с ее лица, когда Джереми непринужденно уселся за стол напротив нее. Она чуть не подскочила, когда он через стол протянул руку и взял стоявшую на полке за ее спиной фотографию.

— Мой брат Патрик, его жена Сузан и Джонни, ему тогда только-только исполнилось два месяца, — пояснила Мириам.

— Значит, Джонни действительно ваш племянник?

— Да, его родители погибли вскоре после того, как была сделана фотография.

— И у Джонни нет больше родных?

— Наши родители умерли, а мать Сузан — инвалид.

— Вы тогда были совсем юной, — произнес Джереми, изучая фотографию.

— Мне уже исполнилось восемнадцать, если вас это интересует, — резко ответила она.

Однако Джереми невозмутимо продолжил:

— Выходит, сейчас вам двадцать один или двадцать два года.

— Двадцать один.

Мириам не могла понять, к чему Джереми клонит, но смутно догадывалась, что это как-то связано с тем, что он хотел обсудить с ней.

— У вас нет друга?

— Нет, — коротко ответила она.

Мириам не собиралась объяснять ему, что, с тех пор как появился Джонни, число ее знакомых резко сократилось. Пришлось смириться с одиночеством, которое теперь стало ее единственным уделом.

— Да, немного найдется молодых людей, готовых взять на себя ответственность за чужого ребенка и считаться с трудностями, которые с этим связаны.

Он, конечно, попал в точку. Но Мириам слишком тяжело было говорить об этом, и потому она промолчала.

Джереми поставил фотографию на место и откинулся на спинку стула.

— Вы многим пожертвовали ради мальчика.

— У этого мальчика есть имя. Его зовут Джонни. — Ее возмущало, что Джереми говорит о Джонни как о неодушевленном предмете. — И я не считаю это жертвой. Джонни не виноват, что его родители погибли.

— Но это и не ваша вина, хотя вы почему-то стараетесь возместить ему эту потерю.

— А как, по-вашему, я должна была поступить? Отдать Джонни в приют, лишить его семьи?

— Думаю, у вас действительно не было выбора, — сказал Джереми.

Мириам не могла поверить в искренность его слов. Она окончательно потеряла аппетит и отодвинула от себя тарелку.

3

— Может, вы наконец скажете, о чем хотели поговорить со мной? — Ей надоело играть в кошки-мышки.

Он поставил чашку и посмотрел на Мириам. Понять, о чем думает этот человек, было совершенно невозможно.

— Сегодня Аннабелл сказала мне, что очень опечалена тем, что ее мать умерла, не родив ей ни сестры, ни брата. Она так привязалась к вашему племяннику…

— Извините, мы причинили вам столько хлопот.

Ей было жаль Аннабелл: девочка не знает, что такое ласка, тем более ласка родительская.