Сколько раз я тебя просила, Панков, если уж будишь человека посреди ночи, так хоть говорить постарайся сразу и по существу.

Слушаюсь! Там труп нашли. – Отрапортовал он.

Чей? И где? – От таких новостей я мгновенно окончательно проснулась.

Так этого, Исаева Виктора… Его на рассвете в двадцати пяти километрах от Окского моста рыбаки выловили… Макс туда уехал, а я не знаю, говорить Дарье об этом или не стоит пока? Она сейчас в таком состоянии…

Ни в коем случае. – Торопливо перебила Панкова я. – Это известие ее окончательно добьет, ведь со смертью этого человека надежда найти Марину Уголову живой и здоровой тает прямо на глазах…

Тамара Владимировна… – Дима замялся. – Вы считаете, девочка тоже утонула? Или шанс все таки есть?

О ее смерти говорить пока рано. – Твердо ответила я. – Мы совершенно ничего не знаем о последних минутах жизни Исаева, он мог поступить с ребенком так, как считал нужным… Я лично продолжаю верить в то, что он не мог сознательно причинить девочке вред…

У Вас и у него понятия хорошего и плохого немного не совпадают, к сожалению… – Вздохнул Панков. – Вы извините, что разбудил, Тамара Владимировна. Отдыхайте.

Да уж какой теперь отдых, Дим. На улице рассвело… Я сейчас соберусь и приеду. Если Грязнов проявится, скажи, я на месте, в своем кабинете…

Я быстренько умылась, надела вместо помятой юбки и блузки голубые джинсы с удобными кроссовками и мягким теплым свитером, после чего вызвала из управления машину. Пока она ехала, я совершенно без аппетита съела бутерброд и запила чашкой горячего чая. Второй кусок батона с ветчиной я уже осилить не смогла, посмотрев на него, я со вздохом убрала еду обратно в холодильник. Получается довольно паршиво, завтрак проглотить меня вчера Грязнов заставил, обед я пропустила, об ужине просто забыла. Если так пойдет и дальше, то скоро я исхудаю так, что земля меня просто перестанет притягивать к себе. Мои пятьдесят пять килограмм при росте в сто шестьдесят шесть сантиметров и так не бог весть что, в смысле веса, а если от них еще и отнять килограммчиков пять семь, то, боюсь, я сильно стану напоминать одного из узников Освенцима. Тут я совершенно некстати вспомнила о том, что я ведь теперь не одна, и этим несчастным бутербродом я накормила не только свой разнесчастный организм, но и то маленькое существо, которому не слишком повезло появиться в моем животе. Подумав об этом еще немного, я достала из холодильника второй бутерброд и налила еще одну чашку чая…

Максим в моем кабинете появился часов в семь, не выспавшийся и злой.

Ты хоть немного сегодня поспать то успела? – Вместо приветствия не довольно поинтересовался он. – Или так со вчерашнего вечера и не ложилась?

И ложилась, и спала, и завтракала, все, как положено.

Что ты решила насчет ребенка? – Неожиданно спросил он.

Ты считаешь, сейчас самое время говорить об этом? И место выбрал подходящее…

А у тебя все всегда не время. – Проворчал Макс. – Прячешь голову в песок, как страус. Но имей ввиду, принимать решение придется, причем в самое ближайшее время.

Ты же видишь, времени совсем нет. То одно. То другое. Я просто не могу сосредоточиться и подумать о своем будущем… – Пожаловалась я.

О своем, можешь думать когда угодно и сколько угодно. Будь добра, ответь мне, что ты решила насчет НАШЕГО совместного с тобой будущего? И что ждет НАШЕГО ребенка?

Я прижалась к его плечу и закрыла глаза. Как это здорово, что он назвал моего малыша нашим. Максим даже сам, наверное, не понимает, как хотела я услышать от него именно эти слова. Как нужны мне эти слова… Да просто необходимы! Сказать об этом Грязнову я не успела, нас снова прервал телефонный звонок.