Еще рано, слишком рано вставать, но ейвряд ли удастся снова уснуть, если солнцебудет слепить глаза. Несмотря на полудрему, она поняла, что произошло что то странное. Раньше ей не приходилось просыпатьсяиз за того, что лучи падают прямо на лицо.

«Занавески  Почему я не задернула занавески?» – смутно подумала Белинда. И всееще нетвердая память начала восстанавливать прошлые события. Она не задернулавчера занавески на окне спальни, потому чтоувидела луну. «Какая она большая, золотаяи красивая » – сказала себе Белинда, подходя к окну на втором этаже. Она импульсивно решила, что будет любоваться ею, лежав постели. Можно встать позже, когда лунаскроется с глаз, и тщательно закрыть окно на ночь занавесками. Но сон овладел ею еще до того, как луна исчезла с ночного неба, и теперь в высокое стильное окно струилисьсолнечные лучи, которые мешали ей спать.

Белинда отбросила одеяло и медленно сползла с кровати.

Если она не хочет вставать, нужно избавиться от утреннегосвета. Не проснувшись до конца, она зевнула, протягивая рукук занавеси, но не удержалась и выглянула из окна на прелестный сад, охваченный сиянием яркого солнечного утра. Пожилой садовник Томас уже склонился над цветочной клумбой,чтобы бегонии подняли яркие летние головки к солнцу. «Какие прекрасные клумбы он устроил  – подумала Белинда. –Впрочем, тетя Вирджи еще вчера говорила, что не представляет, что будет делать, если Томас решит уйти напокой». Девушка улыбалась, с симпатией глядя на старика.

Она не разделяла страхов хозяйки. В каждом его осторожном движении она видела, как садовник любит цветы. Попросить Томаса перестать заботиться о любимых клумбах –все равно что попросить перестать дышать.

Вдруг Белинда решительно отпустила портьеру. День такхорош, что глупо оставаться в постели. Она оденется и выйдет, чтобы помочь Томасу. Может, он даже позволит ей посадить несколько семян. Девушка, напевая, надела черезголову простое платье и завязала бант на талии. Тетя Вирджи проснется не скоро, и она свободно насладится раннимутром. Белинда взяла туфли в руку, чтобы не шуметь, и надела шляпу, которая защитит лицо от солнца. Она оставила дверьприоткрытой, боясь побеспокоить громким звуком пожилуюледи. Девушка тихо вышла из комнаты и спустилась по ступенькам.

Она покинула дом через дверь на веранде и остановиласьна лестнице, чтобы глубоко вдохнуть. Ее органы чувств наслаждались густым ароматом и красотой летних цветов. «Какздесь красиво, в особняке Маршалла » – в сотый раз подумала Белинда. Она тосковала по маленькому городку в прериях, но это не мешало ей восхищаться тем, что она виделаперед собой. Больше всего она скучала по родственникам, породителям. И когда она о них вспоминала, – а в последнеевремя это происходило постоянно, – то у нее болело сердце,так ей не терпелось вернуться в отчий дом. Но Белинда старалась не думать о своем одиночестве. Так же, как раньше,она твердо приказала себе забыть о печали и вместо этогозадумалась о том, за что ей следует быть благодарной.

Миссис Стаффорд Смит почти две недели тяжело болелагриппом, но теперь, к счастью, она с каждым днем набиралась сил. Белинда чувствовала большое облегчение. Она беспокоилась не из за того, что ей приходилось ухаживать захозяйкой и не спать ночами. Она боялась, что ее подруга несможет побороть болезнь. Белинда любила пожилую женщину так, словно она и впрямь была ее родственницей. Имнравилось играть в маленькую игру, изображая, что они «принадлежат» друг другу. Однажды миссис Стаффорд Смитпопросила девушку называть ее тетей Вирджи, и она с радостью согласилась. В свою очередь «тетя Вирджи» обычно обращалась к ней в своеобразной восточной манере «Белинда,дорогая», и такой порядок устраивал обеих.

Кажется, пожилая леди давно поняла, что ни один из внуков: ни Пьер с Анной Марией, ни Франц с Ивет – не захочетпоселиться с ней в бостонском доме.