— Какой у тебя вагон? — услышала она его взволнованный голос. — Я тут, на перроне…

— Ты с ума сошел!.. — ахнула Люська и пулей выскочила из купе, чтобы встретить его. Она сразу увидела его вдалеке — он торопливо шагал вдоль вагонов, вглядываясь в окна и пытаясь разглядеть за стеклом ее лицо.

— Я здесь, Дим! — Люська замахала рукой, и он быстро подбежал к ней. Они неожиданно для самих себя обнялись так крепко, словно возлюбленные, встретившиеся после долгой мучительной разлуки. Люська уткнулась лицом ему в грудь (какой же он все-таки был высокий…), прямо в распахнутую куртку, почувствовав запах его парфюма — ненавязчивый, строгий, невыразимо приятный запах, — и закрыла глаза. Так приятно было ощущать мужские сильные руки, обнимающие ее…

— Ну что ты, глупенькая… — бормотал Дима, зарывшись лицом ей в волосы — впопыхах она забыла надеть шапку. — Расклеилась, ревушка-коровушка?.. Ну вот, и оставляй тебя после этого одну, уже через неделю истерить начинаешь… — он шептал еще какую-то неразборчивую нежную ерунду, лишь бы успокоить и приободрить Люську, и она с благодарностью прижималась к нему, ощущая лишь тепло и покой. Наконец они разомкнули объятия и посмотрели друг на друга немного смущенно — как и подобает людям, которые видят друг друга всего лишь второй раз в жизни.

— А ты совсем не изменилась за это время, — пошутил Дима, — разве что седых волос прибавилось!

Люська засмеялась, вспомнив фразу Миши о том, что ей на вид тридцать восемь лет.

— Ты уже не первый человек за последние два дня, который намекает на мой преклонный возраст. Ну да, я старушка, ничего не попишешь… Мне уже двадцать четыре года. А тебе?

— А мне двадцать три… почти. Через месяц исполнится.

— Малявочка! — фыркнула Люська. — А по телевизору, скажите, пожалуйста… такой знойный и искушенный мачо!

Дима, кажется, немного обиделся на «малявочку», но вслух никак на это не отреагировал. Вместо этого он спросил:

— Так что там за трагедия стряслась у тебя в личной жизни? Надеюсь, никто не умер?

— Нет, что ты! — испугалась Люська. — Так… Мелкие неприятности. В общем-то, если смотреть объективно, то даже наоборот — я должна быть счастлива, потому что избавилась от одной большой проблемы… А субъективно — мне пока немного не по себе, потому что я привыкла с этой проблемой неразрывно существовать…

— Очень образно, — Дима покачал головой. — А конкретнее?

Люська вздохнула.

— А конкретнее… Я рассталась с любимым человеком. Вот буквально на днях. И потому еще не переварила это…

— Понятно… — протянул Дима. — А рассталась по собственной инициативе или это была его идея?

— Моя…

— Ну, так нечего и ныть тогда, — Дима шутливо пихнул ее в бок, — радуйся, что наконец-то от него отделалась!

— Я и радуюсь, — замороженным голосом отозвалась Люська.

— Вообще, я тебя понимаю, конечно. — Дима понизил голос. — Плавали, знаем… И меня бросали, и я сам бросал. И было это тоже, мягко говоря, непросто…

Он не успел закончить свою мысль, потому что вокруг них постепенно начиналось какое-то движение.