— Пока еще не было, — невольно покраснев, призналась Люська.

— То-то и оно! — торжествующе воскликнула Жанка. — Если у меня раньше и были сомнения, то теперь я практически уверена. Все то, что болтают о его нетрадиционной сексуальной ориентации — вовсе не слухи.

— Ну и откуда такое логическое умозаключение? — мрачно осведомилась Люська. — Неужели я настолько похожа на мужика, что Дима, связавшись со мной, реализует свои тайные гомосексуальные наклонности?

— Да нет же, я не об этом. Ты ему нужна только как «крыша», понимаешь это? Он педик, но для светской хроники это лучше не афишировать, у него же столько девочек-фанаток… Вот и будет он появляться с тобой на публике, демонстрируя свою якобы «нормальность».

— Спасибо за то, что так в меня веришь, — с чувством произнесла Люська. — Жан, ты даже на минутку не допускаешь мысли, что в меня действительно можно влюбиться?

— В тебя? Нет, ну можно, конечно, — милостиво согласилась Жанка. — Но не таким парням, как Ангел. Ты не их поля ягода, понимаешь?

Люська молчала. Она, разумеется, не приняла близко к сердцу весь тот бред, что болтала ей Жанка, но свое черное дело подруженька все же сделала — у Люськи моментально испортилось настроение.

— Впрочем, это легко проверить, — неожиданно сказала Жанка. — Пригласи его как-нибудь в гости… Я и выясню.

— Каким образом?

— Ну, если он на меня не клюнет…

Люська в изумлении уставилась на нее.

— Жанна. Солнце мое. Скажи, ты всерьез считаешь, что перед тобой не может устоять ни один мужчина на планете?

— Конечно! Если он не голубой. Что, собственно, и требуется выяснить!

Люська беспомощно покачала головой. Это уже переходило границы разумного. Жанка с каждым днем все больше и больше «звездила», уверяя, что все от нее без ума.

Как-то Люська поделилась своими опасениями с Алиной, когда они остались вдвоем:

— Слушай, а тебе не кажется, что это уже смахивает на болезнь?

— Звездную? — непонимающе спросила Алина.

— Да нет же, на настоящую, психическую. Человек совершенно неадекватен. «Люблю себя, хочу себя!» Я не понимаю, почему Москва так сорвала ей крышу. Казалось бы, и успеха-то особого у нее тут нет — работа как работа, личной жизни ноль, между прочим… Зато самомнение — во! Знаешь, она вчера рассказывала Эле о дочери своей коллеги по работе. Говорит: «Это такая девочка! Умная, добрая, красивая! Я В НЕЙ СЕБЯ ВИЖУ!..»

Алина расхохоталась до слез.

— Да уж, если кого-то и похвалит — так только с привязкой к своей персоне…

Люська помолчала, раздумывая.

— А может, дело еще и в том, что жизнь в столице оказалась вовсе не такой уж радужной, как Жанка представляла себе до переезда? Я вот люблю Москву, но я люблю ее красивые центральные улицы, уютные кофейни, театры… А у нас спальный район, это же совсем другая жизнь! Полтора часа на работу в одну сторону, полтора в другую, итого три, а то и больше — нервов и здоровья забирает немало. И работа не такая уж и интересная, и не такая уж оплачиваемая, чтоб позволить себе достойный уровень жизни. Но даже эта малооплачиваемая работа поглощает всю жизнь без остатка, и тогда уровень жизни вообще уже смысла не имеет — потому что самой жизни нету, — Люська пожала плечами. — Приезжать домой, чтоб поужинать и лечь спать, и ждать-ждать-ждать весь год жалких двух недель отпуска, чтоб пожить нормальной жизнью, а все остальное время глядеть в окно на серые бетонные многоэтажки… Мне кажется, это самоуничтожение какое-то.