Леопард ранен, внезапно подумала Джоанна. И почувствовала, как ее боль, ее горе отзываются на это немое страдание. Ее рука потянулась к его руке.

Вдруг дверь между первым этажом и галереей открылась и вышла Синтия. Она была одета в белый атласный пеньюар, волосы свободно лежали на плечах, ненакрашенные глаза покраснели, как будто она плакала часами, не переставая.

Синтия посмотрела на Габриеля, и ее рот задрожал.

– Мне послышался твой голос, – сказала она хрипло. – Слава Богу, ты приехал. Это так ужасно! Габриель, дорогой…

Она подбежала к нему и уткнулась лицом в плечо, вся дрожа. Габриель обнял ее. Превосходное представление, подумала Джоанна хладнокровно. Однако у нее не было ни малейшего желания досматривать его до конца.

Она повернулась и пошла в свою комнату. Закрыв за собой дверь, она рассчитывала избавиться от образа Габриеля и Синтии, слившихся в объятии. И с пугающей уверенностью вдруг поняла, что это невозможно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Скоро все закончится. Эти слова, как заклинание, все время крутились в голове Джоанны, когда она обменивалась на прощание рукопожатиями с людьми, пришедшими на похороны.

Она стояла в боковом приделе вместе с Габриелем и, даже если кое-кто обменялся многозначительными взглядами и тихими комментариями, не заметила этого. Единственным, что отвлекало внимание от утешительных слов печали и прощания, были показные глухие рыдания Синтии. Но ее поведение было невыносимым всю неделю, подумала Джоанна устало.

Мачеха, назначив себя самым близким родственником покойного, досаждала персоналу постоянными требованиями. Она критиковала все приготовления к похоронам, от выбора гимнов до угощения, не предлагая, однако, ни какой-нибудь альтернативы, ни помощи.

И при этом не выпускала Габриеля из виду. Он не особенно и возражал, справедливости ради признала Джоанна, хотя в прошлом никогда не уделял ей много внимания. Но и Синтия тогда была занята охотой на Лайонела.

Теперь она даже убедила Габриеля отвезти ее в Лондон – под предлогом, что у нее нет ничего подходящего из одежды для похорон. Несомненно, она также уговорила его заплатить за груду пакетов и коробок, которые привезла с собой. Наблюдая, как она спускается по лестнице этим утром, задрапировавшись с головы до ног в черное и водрузив на голову шляпку с вуалью, Джоанна надеялась, что Габриель видит: его деньги потрачены не зря.

Все эти дни Синтия, этакое «трогательное воздушное создание», расположившись на одном из диванов в гостиной, принимала соболезнования, как будто она была вдовой Лайонела. Или будущей женой Габриеля.

Увидев Синтию в действии, Джоанна больше не могла сомневаться в серьезности ее намерений. Это не имеет значения, говорила она себе спокойно. Это не может иметь значения, потому что, когда это случится, я буду далеко отсюда.

Люди начали разъезжаться, и, пока Габриель прощался на улице с последними гостями, Джоанна воспользовалась возможностью подняться в свою комнату. Осталось еще одно тяжкое испытание – оглашение завещания, и она сможет начать новую жизнь.

Джоанна медлила у окна, не желая спускаться вниз, хотя и знала, что Синтия уже мучает Генри Фортескью своими утомительными излияниями и он оглядывается по сторонам в поисках спасения.

Снег шел всю ночь и до сих пор тонким слоем лежал на полях. Небо оставалось серым, пейзаж за окном казался унылым и безжизненным. Как и я, подумала она с иронией.

Отвернувшись, Джоанна со вздохом оглядела свою комнату. Она уже начала собираться, откладывая в сторону элегантную одежду и костюмы для коктейлей, которые отправятся в местный благотворительный магазин, и, упаковывая самые необходимые вещи в старый чемодан, с которым она приехала сюда годы назад. Не в элегантный и шикарный, с которым они ездили в Африку на медовый месяц. Он останется здесь вместе с ее драгоценностями, уже уложенными в кожаный футляр.