— Ах ты, подлый сукин сын!

Лаки бросился на Харлана. Тот еле успел оттолкнуть Сейдж в сторону. Кулак Лаки врезался ему прямо в живот. Парень сложился вдвое, но тут же был выпрямлен крепким апперкотом в подбородок.

— Лаки, я не хочу с тобой драться! Я хочу…

Признание Харлана было прервано еще одним мощным ударом, на сей раз по плечу. Уворачиваясь, парень потерял равновесие и приземлился задницей в грязь.

Вскинув голову, он гневно посмотрел на Лаки. Ярость, которую Сейдж прочла в его взгляде, заставила девушку отпрянуть.

— Черт побери, я сказал, что не хочу с тобой драться, но ты не оставил мне выбора!

Харлан вскочил на ноги и, пригнув голову, бросился на Лаки.

— Чейз! — крикнула Сейдж. — Сделай что-нибудь!

Чейз, не такой вспыльчивый, как младший брат, был ничуть не слабее его. И он никогда не боялся драки, особенно когда на карту ставилась честь семьи.

Сейдж, грозившая несколько мгновений назад убить Харлана, тотчас испытала облегчение, увидев, что старший брат не присоединился к потасовке, а попытался ее остановить.

Однако Лаки и Харлан не собирались так просто расходиться. Они кровожадно обменивались ударами, сопровождаемые миротворческими усилиями Чейза. За все свои попытки он расплатился расквашенным носом, и Сейдж не могла бы с уверенностью сказать, чей именно кулак нанес удар.

Какое-то время Лаки атаковал Харлана, тот лишь успевал защищаться и уворачиваться от града ударов. Харлан наподдавал Лаки под дых, сделал коротенькую передышку, а потом нанес сокрушительный удар в подбородок. Лаки попятился, повернулся и, споткнувшись, боком врезался в решетку радиатора.

Даже оттуда, где стояла Сейдж, слышно было, как хрустнула кость. Казалось, Лаки бесконечно долго висел на капоте в полной неподвижности, потом наконец соскользнул на землю, прижав правую руку к животу, и потерял сознание.

Глава 12

Сейдж считала, что понимает значение слова «страдание». Но хотя в словаре Уэбстера толкование его было очень пространным, оно все-таки оказалось неполным. До сегодняшнего вечера Сейдж не осознавала всю глубину и ширину пространства, определяемого понятием «страдание». Оно пронизывало ее до мозга костей, как жестокая простуда, которая заставляет человека ежиться под одеялами в тщетной попытке согреться. Страдание вызывает озноб, от которого человек стучит зубами, и сводит судорогой его мускулы. До боли!

Широко открыв глаза, девушка смотрела в темноту и перебирала в уме события нескольких последних часов.

Закрывая глаза, Сейдж снова видела в призрачном свете фар сцепившихся в схватке Харлана и Лаки и сумасшедшее кружение поднятой ими пыли. Снова слышала тошнотворные звуки лопающейся кожи, ломающейся кости… Перед глазами ярко вспыхнуло лицо ее брата, искаженное гримасой боли, его побелевшие губы…

Чейз затолкал Сейдж и Лаки в кузов пикапа и на бешеной скорости помчался домой, на ранчо. Езда была ужасной: каждый толчок машины на ухабах вызывал у Лаки залп изощренных проклятий.

Их приезд дома вызвал панику. Начавшаяся суматоха, шум и крики превратили ранчо в кромешный ад. Вся одежда братьев была залита кровью, и невозможно было разобрать чьей. У Лаки, кроме сломанной руки, оказалась разбита челюсть, один глаз опух от удара, а еще кровоточила губа. Через несколько минут в сопровождении Девон и Чейза его уже транспортировали в больницу. Марси и Сейдж остались с детьми, которые, к счастью, уже спали.

Чуть позже Сейдж вспомнила об оставленных на пастбище лошадях и бросилась в конюшню. Лошади стояли там, расседланные и вычищенные. Очевидно, это сделал Харлан, но ни его грузовичка, ни его самого нигде не было видно.

Чейз и Девон вернулись домой около полуночи без Лаки. При таком переломе рука должна была срастись без осложнений, но врач посоветовал ему провести ночь в больнице под наблюдением.