Она негодующе фыркнула, потом продолжала:

— Женщины все одинаковые, и они могут быть очень жестокими, когда что-либо задевает их сердце.

Мимоза не отвечала. Она подумала, что, похоже, мсье граф, кем бы он ни был, вскружил голову ее кузине.

И, хотя это казалось невозможным, она скорее всего жила с ним здесь.

А он был женат!

Как могла Минерва поступить столь опрометчиво, вопреки морали?

Потом девушка задумалась: если бы она сама полюбила кого-то, как ее мама полюбила ее отца, — была бы она способна отказаться от побега с любимым человеком, женат он или нет?

Все казалось таким невероятным, разобраться было так трудно…

Ей оставалось только слушать Сюзетту дальше.

Сюзетта явно отличалась болтливостью, ей скучно было оставаться все это время одной, без собеседницы.

— Конечно, вы чувствовали себя несчастной и потерянной, — продолжала Сюзетта, — и мы все так жалели вас. Но вы такая хорошенькая, поэтому мы ни минуты не сомневались, что кто-нибудь другой обязательно появится.

Она помолчала и заговорила снова:

— В конце концов, трудно не влюбиться в таком великолепном месте, как наша вилла «Голубая звезда».

— Но… а вы… почему вы здесь живете? — спросила Мимоза, надеясь, что ее расспросы не покажутся чересчур заинтересованными.

— Я здесь, потому что мсье граф попросил меня сопровождать вас, когда вы оба покинули Париж. Ему хотелось, чтобы о вас позаботился кто-нибудь надежный и благоразумный.

— Париж! — воскликнула Мимоза, воспользовавшись упоминанием о городе. — Где это… Париж?

— Париж — столица Франции! — ответила Сюзетта. — Вы должны запомнить это.

Вы были там с вашими родителями, когда они погибли при том трагическом крушении поезда.

Мимоза закрыла глаза.

Так вот что случилось с тетей Эмили и Клинтом — крушение поезда!

Теперь вся картина начинала проясняться.

Минерва осталась одна, и граф увлек ее туда, где она могла бы забыть о своем горе.

Он привез ее в Тунис.

Мимоза решила про себя, что граф, возможно, каким-то образом связан с французской администрацией Туниса.

Потом его отозвали во Францию, так как его жена, мучимая ревностью, оказала давление на власти.

Мимоза, стараясь не задавать слишком проницательных вопросов, помолчала, но все же после долгой паузы спросила:

— А граф… Кто это — граф?

— Ну вот, вы начинаете вспоминать его, — удовлетворенно отметила Сюзетта. — Вы называли его просто Андре, но вообще-то он граф де Буассен. Конечно же, вы вспомнили его. Он такой красивый, такой обаятельный, такой веселый. Ах, мне недостает его смеха ничуть не меньше, чем, наверное, вам.

Мимоза снова прикрыла глаза, и Сюзетта сказала:

— Мне не хочется вас утомлять, но мсье Битон уверен, что, если мы будем постоянно говорить о чем-нибудь, память непременно к вам вернется.

Она улыбнулась девушке и опять заговорила:

— Перед своим уходом он рассказал мне, как когда-то вел дело человека, так жестоко избитого напавшими на него злодеями, что только спустя целый месяц тот смог ясно мыслить и вспомнить хотя бы свое имя.

Мимоза ничего не ответила, и, помолчав, Сюзетта сказала:

— Думайте об Андре, вспоминайте о том, какими счастливыми вы были вместе и как часто он заставлял вас смеяться.

Мимоза промолчала.

Она просто лежала с закрытыми глазами, и скоро Сюзетта вновь заговорила, словно ни к кому не обращаясь:

— Бедная малютка! Вам столько пришлось пережить! Вы потеряли своих родителей в том жутком крушении, вы потеряли своего милого друга, и поговаривают, что нет никакой надежды на его возвращение.