Юкио Мисима. Любовь святого старца из храма Сига
I
Вероятно, многие осудят меня за то, что я излагаю эту историю, не потрудившись как следует покопаться в древних книгах. По сути дела, единственный мой источник — легенда, приведенная в тридцать седьмом свитке «Повести о великом мире». Как вы помните, там речь идет о некоем индийском отшельнике, а рассказ о влюбленном старце из храма Сига приводится лишь для сравнения и занимает совсем немного места. Меня заинтересовали не столько любовные перипетии этой истории, сколько ее психологическое содержание, впрочем, достаточно простое: это притча о борьбе религии и страсти. В западной литературе подобный конфликт описан множество раз, однако для японской старины эта коллизия поистине необычна. Проблема любви связывается у нас с проблемой загробной жизни. Не только для святого старца, но и для красавицы, в которую он влюбился, суть происходящего сводилась к схватке между миром нынешним и миром грядущим. Можно выразиться и более витиевато: герои нашего повествования ради любви вступили в рискованнейшую игру, где на карту было поставлено самое их представление об устройстве мироздания. Ведь учение буддийской секты Дзёдо, секты Чистой Земли, распространившееся в Японии с середины эпохи Хэйан, являлось скорее не религией, а мировоззрением — мощным и всеобъемлющим. В «Книге о спасении души» преподобного Эсина сказано, что сами Десять Райских Блаженств не способны дать представление о всех наслаждениях Чистой Земли. А ведь Десять Блаженств — эта Блаженство Лицезреть Сонм Бодисатв; Блаженство Видеть Распускающийся Лотос; Блаженство Обретения Божественного Облика; Блаженство Пересечения Райских Пределов; Блаженство Непреходящей Благодати; Блаженство Быть Встреченным Буддой Амида; Блаженство Обретаться Среди Праведных; Блаженство Видеть и Слышать Будду и Блаженство Служить Будде; Блаженство Продвижения по Пути Будды. Почва Чистой Земли состоит из небесно-голубой ляпис-лазури. Дороги там окаймлены золотыми перилами. Просторы бескрайни, и нет на них ни единого бугорка. В каждом из Священных Пределов стоит по пятьдесят миллиардов дворцов и башен, выстроенных из драгоценный камней и самоцветов, а полы в этих чудесных покоях устланы узорчатыми тканями. Над крышами порхают мириады ангелов, играя на музыкальных инструментах и сладкоголосо восхваляя Будду. Дворцы, башни и павильоны окружены садами, в каждом из которых — пруд для омовений; в золотых прудах дно устлано серебряным песком, а в лазуритовых — хрустальным. По поверхности плавают разноцветные сияющие лотосы, и при дуновении ветерка на лепестках их загораются радужные блики. Повсюду летают птицы, бессчетное множество птиц, днем и ночью прославляющих своим пением Господа. Тут и журавли, и дикие гуси, и утки, и мандаринки, и павлины, и попугаи, и искуснопевные калавинки с головой прекрасной женщины. (Полагаю, что при всей мелодичности этого концерта от подобного изобилия птиц в раю должен стоять довольно утомительный шум и гомон.) По берегам прудов и рек — кущи с диковинными деревьями: стволы у них — красного золота, ветви — белого серебра, цветы из кораллов, все это великолепие отражается в глади водоемов. С неба свисают драгоценные нити, покрытые алмазными колокольцами, вызванивающими благовест в честь Будды; а еще в воздухе парят волшебные музыкальные инструменты, неумолчно играющие дивную музыку. Если обитатель Чистой Земли пожелает угоститься, перед ним тут же возникает стол семи драгоценных камней, весь уставленный столь же бесценными чашами и блюдами, на которых горой навалены восхитительнейшие яства. Причем вовсе ни к чему утруждать себя, отправляя пищу в рот руками, — достаточно кинуть взгляд на то или иное кушанье, вдохнуть его аромат, полюбоваться его красотой, и тело наполнится силой, голод утолится, а Душа и плоть останутся неоскверненными. И едва эта неземная трапеза завершается, как стол и блюда моментально исчезают. |
