|
Убийца проследил это и влез в квартиру. Наверняка сейчас там уже идет обыск или оперативники вот-вот приедут. Они найдут пистолет, и мне конец. Ну надо же! От одного допроса к другому все круче и круче затягивалась пружина следствия, а теперь раз — и развернулась, прихлопнув меня со всей силой. Две недели назад я умирала от страха в этом кабинете, но тогда и представить себе не могла, что все так круто обернется. Видимо, не зря я тогда так перепугалась... Было у меня предчувствие, что все плохо кончится, но произошло это не в тот день, а отсрочилось на две недели. Зачем же я, дура, бросила этот треклятый тэтэшник в ящик с бельем? Надо было немедленно от него избавиться. Не было бы у следователя орудия убийства, тогда все косвенные улики — ерунда. Что теперь делать — подписывать это чертов протокол или нет? Сколько же я ошибок совершила за время следствия! Ну, поделом тебе, дура самонадеянная, будешь теперь гнить остаток дней в тюрьме. Теперь уже не имеет значения, подпишу я протокол или нет. Если у них пистолет с моими отпечатками, то мне не отвертеться”.
Не глядя на следователя, Лариса подписала протокол, а тот протянул ей пропуск. “Держись, — одернула она себя. — Он просто играет с тобой, как кошка с мышкой. Опять какую-то каверзу готовит. Вот ведь гад!” Лара взяла пропуск, и ее рука дрогнула. Она встала и направилась к двери, каждую секунду ожидая, что Прохоров ее окликнет, заставит вернуться и вызовет конвой. Или снова продолжит допрос, предъявив ей пистолет и акт экспертизы. — Вы не хотите со мной попрощаться? — тихим, вкрадчивым голосом спросил следователь, и от его иезуитского тона Лариса невольно вздрогнула и покрылась мурашками. — Не хочу! — отрезала она. — Век бы вас не видеть! Лара вышла из кабинета, хлопнув дверью. Ее всю трясло. Скорее, скорее домой, пока ее не опередили. А может быть, оперативники уже нашли тэтэшник?.. Она прибежит сейчас домой, а навстречу ей очень довольные опера: “Это ваше оружие, Лариса Николаевна? Понятые, подойдите поближе...” А почему она решила, что пистолет, лежавший в ящике с бельем, — тот самый, который продал им алкаш Саня? Может быть, ее “ТТ” по-прежнему лежит на антресолях? “Вот ведь дурында! — ругала себя Лара. — Давно надо было залезть на антресоли и удостовериться, там ли мой пистолет. Значит, мне подбросили орудие убийства именно для того, чтобы я оставила на нем свои отпечатки пальцев, а мой “ТТ” наверняка преспокойно лежит на антресолях”.
Доехав за рекордно короткое время, она открыла дверь и обрадовалась, что дома никого нет. Швырнув сумочку на пол, Лариса скинула пальто, схватила стремянку и полезла на антресоли. Свалила все содержимое на пол и стала лихорадочно перетряхивать каждую коробку, каждую вещицу. Но пистолет же не иголка, какой смысл трясти тряпки! Раздался звонок в дверь. “Оперативники пришли с обыском! — обмерла Лара. — Открывать или нет? Я даже не знаю, имеют ли они право взломать дверь. Господи, ну что же я за бестолковка! Наверное, они все равно войдут. Пригласят соседей, слесаря, при них вскроют замок и обнаружат в квартире меня. Вот позору-то будет перед соседями!.. Тогда меня точно запишут в убийцы, даже если не найдут пистолет”. На цыпочках приблизившись к входной двери, она посмотрела в глазок. На площадке стояли два высоких парня в форме, у обоих на груди висели автоматы. “Неужели теперь на обыск ездят с автоматами? — удивилась Лариса. — Что-то их маловато для обыска... Два человека будут обыскивать нашу квартиру целый день, да и понятых они должны были пригласить...” — Кто там? — спросила она осипшим голосом. — С пульта охраны, — ответили ей. Лара перевела дух и открыла дверь. |
