— Допустим, ты уснула, потом зачем-то встала, и у тебя произошло временное помрачение рассудка. Ничего не соображая, ты поехала и шлепнула Костю. Может быть, у вас с ним состоялся неприятный разговор и ты не сдержалась, а сейчас этого не помнишь.

— Алка, мне страшно. Получается, что в следующий раз в моей голове тоже что-то замкнет и я опять кого-то убью?

— Может быть, и убьешь. Я же говорю, что тебе надо к психиатру. Он тебе все объяснит, полечит, если надо. Давай-ка, подруга, не затягивай с этим делом.

— Ты что, меня боишься?

— Сдурела, что ли? Ты что, можешь всех близких людей отстреливать по очереди?

— Откуда я знаю? Может, и могу. Я теперь вообще ничего не понимаю.

— Старуха, я тебя не боюсь! — с мнимым пафосом провозгласила Алла. — Надеюсь быть последней в твоем списке на отстрел.

— Я столько лет прожила здоровой, а на тридцать шестом году свихнулась?

— Ну, когда-то же должен человек свихнуться, если ему на роду так написано. Не все же психи с самого детства. Ты разве никогда не слышала такого: человек вроде был здоров, а потом на четвертом или пятом десятке угодил в психушку?

— То есть ты допускаешь такую возможность?

— Гипотетически — да. А применительно к тебе — пока не знаю. Я же не специалист по психическим болезням.

— Не укладывается это у меня в голове. Если я виновата, следовательно, проснувшись, должна была взять стремянку, залезть на антресоли, достать пистолет и поехать убивать Костю.

— Ну, я же не знаю, как это бывает у психов. Могло быть и так.

— А куда я потом дела стремянку?

— А куда ты ее дела?

— Алка, не шути так. Мне страшно до дрожи. Я же ничего не помню.

— Ну, если ты все делала на автомате, то могла поставить стремянку на место. Ты же у нас баба аккуратная: где взяла, туда и поставила.

— То есть такой сценарий возможен?

— В жизни все возможно, — философски заметила Алла.

— Мать, а где твой пистолет? — неожиданно спросила Лариса.

— Дома валяется, — беспечно ответила та.

Лара внимательно посмотрела на нее. Верная боевая подруга улыбнулась:

— Что, прикидываешь, не могла ли я взять свой тэтэшник и пристрелить Костю?

Лариса молчала, не зная, что ответить. А ведь Алка могла... Зачем же она сейчас прикидывается дурочкой, строит версии, намекает на психическое заболевание?..

Та будто прочла ее мысли:

— Брось, старушка. Это не я, честно. Мой пистолет лежит спокойненько дома.

— Были еще непонятные события, которые я даже не знаю, как расценивать. То ли они и в самом деле были, то ли мне все это почудилось.

Она рассказала подруге историю с появлением и исчезновением пистолета, про шаги, запах перегара в ее комнате и усыпление пса.

— Вот дурында! — рассердилась Алла. — Что ж ты сразу все мне не рассказала! Это же наверняка штучки Саввы.

— Значит, не я убила Костю?

— Да кто ж тебя знает? Может быть, его шлепнула ты, а Савва, прознав про это, решил все усугубить и помочь следствию, подбросив тебе какой-то тэтэшник и обеспечив его твоими отпечатками, а теперь подкинул его ментам. Они бы не вышли просто так на Саню.

— Значит, все это не галлюцинация?

— Откуда я знаю? Пусть психиатр ответит на этот вопрос.

— Ну ладно, — вздохнула Лариса. — Надо ехать домой. Не говори пока ничего Мирону. Если он услышит, что здесь замешан Савва, — тут же встанет на дыбы. Ведь вполне возможно, тот вовсе ни при чем, а начнется война.

— Не скажу, — заверила верная боевая подруга.

Проводив подругу до машины, Алла положила ей руку на плечо и заглянула в глаза:

— Ларка, надеюсь, на этот раз ты все сказала? Или у тебя есть еще какие-то тайны?

— Разве я тебе врала?

— Не врала, но темнила.