Атака ушла вперед, но работы по-прежнему хватало. Врач и санитары работали под пулями. До их слуха доносились страшные звуки рукопашной схватки — те из мятежников, кто сумел выйти живым из-под лавины огня, добежали до вражеских позиций, и теперь оттуда слышались крики, одиночные выстрелы и металлический звон сталкивающихся в воздухе сабель.

А тем временем врача постигла та же участь, что и Ричарда.

И она снова увидела это. Все произошло почти так же. Пуля попала сзади в голову, человек дернулся и замер как вкопанный. Она встретила его взгляд. Он был врачом и сразу понял, что ранение смертельно. А потом стал падать на землю лицом вперед…

Очнувшись от кошмара, она резко села в постели. Солнце только-только вставало, показываясь из-за далеких пологих холмов и окрашивая все вокруг рассветным заревом. Первые его лучи робко скользили по холщовому тенту палатки, заглядывали в маленькое окошко, играли на одеяле походной кровати, на ее ночной рубашке и тонких руках, придавая коже бледно-розовый оттенок.

Впервые она увидела сон про Ричарда, когда тот был еще жив. И все вышло именно так, как ей явилось во сне. Теперь она увидела другой сон. И знала — смерть придет вновь. Если ее не остановить…

Но как? Разве ей дано прекратить весь этот ужас? Это массовое избиение людей людьми? Разве способна она докричаться до сердца каждого обезумевшего человека, которых вокруг тысячи и тысячи? Нет, но она может предотвратить по крайней мере одну смерть. Смерть этого человека. Не Ричарда, другого. Она должна сделать все, чтобы с ним не случилось то, что случилось с ее мужем. Ей нужно предупредить его, остановить… Господи, остановить Джулиана? Этого ослепленного своими принципами и воинственным упрямством гордеца? Скорее небо упадет на землю, чем ей удастся убедить его хоть в чем-то. Но если она ничего не предпримет, он погибнет. А она не могла этого допустить. Она не сможет пережить горечь утраты снова, у нее не хватит на это сил…

Она быстро поднялась, умылась, оделась и вышла из палатки, расположенной в госпитальном секторе военного лагеря северян. Капрал Уоткинс, санитар и вестовой в одном лице, как раз заваривал кофе.

— Рано поднялись сегодня, Рианнон. До новой бойни еще несколько часов, так что вы пока без работы. — Он передал ей дымящуюся чашку и покачал головой. — Вам-то тяжелее, я понимаю. Для янки эти южане все на одно лицо. А для вас и для тех, кто родился и вырос на Юге, ведь все по-другому? Наверняка вы знаете среди мятежников немало хороших людей. Но пушечные ядра не разбирают, кто хороший, кто плохой. Правильно я говорю, а?

Она взяла из его рук чашку и увидела, что пальцы дрожат.

— Мне нужно увидеться с генералом Маги, капрал, — вместо ответа сказала она.

— Право, не знаю. Они там в штабе над своей стратегией колдуют, вряд ли примут…

— Передайте ему, что я очень прошу. Уверена, он мне не откажет.

Да, генерал относился к ней с уважением, доверял, он захочет увидеться с ней, даже если занят. И что она ему скажет? Неужели она решилась? Джулиан… Джулиан Маккензи… Однажды она уже обманула его, а теперь… Он ее возненавидит, она знала. Но хотя бы он будет жив.