Я услышала шорох песка и раскрыла глаза. Их пришлось сразу же прикрыть, потому что лучик солнца нашел ко мне дорогу между верхушками деревьев. Сквозь ресницы я увидела Сергея, он стоял в нескольких шагах от меня. У него было такое выражение лица, словно ему удалось прикоснуться к восторгу, который подарил мне ветер. Он сделал шаг ко мне и нерешительно протянул руку.

– Ты... Я не знаю, как сказать... если я прикоснусь к тебе, ты исчезнешь.

Волшебство пропало – я увидела его взгляд, говорящий иное, чем слова, горящий желанием и нетерпением. Было так жаль, опуская руки, стряхивать с трепещущей ткани платья ветер. Как птица складывает крылья, я обняла руками свои плечи. Полет закончился так прозаично. Я открыла глаза настолько широко, насколько позволял бьющий в лицо луч солнца, и с неприязнью посмотрела Сергею в лицо, думая про себя: "Весь мир сошел с ума? Или я сама виновата? Блудница. За несколько последних часов я побывала под своей собакой, в объятиях ушедшей любви и, вот, передо мной стоит еще один жаждущий. Я ведь ничего не хочу. Когда же это кончится?"

– Я должен проверить. – Он сделал последний шаг, разделявший нас. Подхватил меня за талию и крепко прижал к себе.

Его порыв не был для меня неожиданностью, но я все еще не чувствовала своих ног, и не смогла сделать ни шагу. Мои сплетенные руки были прижаты к его груди, я повисла, плененная, между небом и землей. Все, что я могла сделать это запрокинуть голову, спасая свои губы от его губ. Весьма условное препятствие. Он жадно клеймил губами все, до чего мог дотянуться – мои руки, плечи, шею, подбородок. И сжимал меня в объятиях все сильнее и сильнее. Я знала – сопротивляться бесполезно, звать на помощь – смешно. Кого удивишь на юге пикантной ситуацией насилия, разве что попадешь из огня да в полымя. Когда дышать было уже почти невозможно, я крикнула: "Прекрати, ты задушишь меня".

Честно говоря, я сразу же пожалела о своих словах, можно было предположить, что он так и поступит. Но Сергей со стоном перевел дыхание и ослабил хватку, убрал руки с талии, обхватив ладонями мои ягодицы. Теперь мои руки были свободны, и я могла упереться ему в плечи, вернее цепляться за него, потому что я по-прежнему висела, не касаясь ногами земли.

Я поерзала, пытаясь выскользнуть ужом. Ничего не вышло, он еще плотнее подхватил мой зад, пальцами почти проникая в лоно, от моего сокровенного места его отделяла только ткань платья и трусиков. Я дернулась, испугавшись столь интимного прикосновения.

– Не шевелись! – Вдруг простонал-прохрипел Сергей. – И издал мучительный стон – стон раненого.

Я не смотрела ему в лицо с того момента, как он подхватил меня. Теперь я подняла глаза. Его взгляд из-под ресниц был невидящим, опрокинутым в себя, на лице боролись отражения экстаза и муки. Я замерла.

Его бугрившийся пах вжимался меж моих тесно сомкнутых ног. Мы замерли.

Наконец взгляд его стал осмысленным. Я позавидовала ему, упоение, плавящееся в глубине глаз, зачаровало меня. Он медленно приблизил свое лицо. Я не стала уклоняться, встретила его губы с покорностью, и почувствовала взрыв всем телом, а его крик блаженства поймала губами. Я казалась себе былинкой на склоне вулкана. Я сгорала в его пламени. Я была почти живой.

Он поставил меня на песок. Я поняла, что не могу рассчитывать на исцеление. Пока он держал меня в объятиях, я почти ожила, едва он освободил меня, все снова стало безразлично. Он не может держать меня в кольце своих рук непрерывно, ему нужно жить.