Я собак и их повадки знаю с детства. У нас в доме, пока я жила с родителями, всегда была собака, иногда их было две, а временами задерживались щенки-подростки. Говорят, глаза – зеркало души человека. Я же считаю, что это более верно в отношении собак. Человек выстраивает мимику лица, создает впечатление и отвлекает внимание речью, в конце концов, прикроет взгляд ресницами. Собаки говорят глазами, и все чувства видны в их глазах яснее ясного. Такого взгляда как у Лео раньше мне видеть не приходилось.

Мой отпуск закончился. На третий день с утра я поехала на работу и взяла с собой Лео. С ним удобнее было ехать наземным транспортом. Впрочем, наступила весна, пригревало солнышко, цвели плодовые деревья, в воздухе стоял запах подсыхающей земли. Спускаться под землю в метро я бы не стала в любом случае. В разное время года, кроме зимы, мне больше нравится ехать поверху, хотя и получается дольше. Я работала мастером озеленения в городском лесопарковом хозяйстве. Мне нужно было на участок в Боткинской больнице. Добираться было удобно, без пересадок, и мы вскочили в нужный троллейбус.

Мы ехали как чужие, нас соединял только поводок. Возле метро Сокол в машину набилось много народа.

Я задвинула Лео в угол возле задней двери и заслонила его собой, чтобы ему не отдавили лапы. Потом народ рассосался, потом опять набился в салон возле метро Аэропорт. А когда мы подъехали к остановке напротив метро Динамо, и люди стали выходить, Лео вдруг рванулся. Чуть не сбив меня с ног, он выскочил из троллейбуса. Поводок выскользнул у меня из рук, водитель уже тронул машину, и я едва успела выпрыгнуть на остановку.

По пешеходному переходу Лео мчался через Ленинградский проспект. Я бросилась следом, но загорелся зеленый свет, пошел поток машин от центра, и я застряла на середине проспекта, а Лео скрылся в Петровском парке.

4

Последний год я была счастлива и несчастна одновременно. Целый год полон был для меня и радостью, и мукой. Я любила, безумно любила, первый раз в жизни. Это не было нечто еле теплое и вялое, медленно умирающее. Это было искристое, огненное, яркое и очень болезненное чувство без взаимности. Именно отсутствие взаимности было едва терпимой мукой.

Я прикипела к нему всей душой в самую первую встречу. Мне не хотелось с ним расставаться, когда нас еще, казалось бы, ничто не связывало и ничто не обещало столь бурного будущего. Тогда я еще не понимала своих чувств и желаний. Последнее даже послужило поводом для курьеза, случившегося в одну из следующих встреч.

Он затащил меня в постель. Если до конца быть честной, ему почти не пришлось соблазнять меня – воздух горел между нами. Но я была страшно возмущена столь скоропалительной реализацией наших высоких чувств.

Я не шучу, не иронизирую и, думаю, не преувеличиваю, говоря о высоких чувствах. Едва встретившись, мы понимали друг друга без слов, с полу взгляда, с полу вздоха, не касаясь, и, временами, даже не видя один другого.

Моя школьная подруга хотела похвастаться своим запасным поклонником и привела меня к нему в гости. Она была расстроена и рассержена, что на нее никто не обращает внимания. А мы, действительно, настолько были поглощены волшебством, окутавшим нас, что совершенно забыли о ней. Мы словно оказались в плену паутины спеленавшей нас вместе невидимой нитью. Должно быть, я ошибалась, и для него это не было пеленой высоких чувств, а было медовым сном неутолимой страсти. Возможно, я ошибаюсь дважды, и он разделял мои чувства, но ему был непосилен накал моих страстей.

Он оказался восхитительным любовником, но, уходя от него утром, я отвернулась от тянувшихся ко мне губ и рук и сказала: "Пожалуйста, без фамильярности".