— Я думаю, это прекрасная мысль! — сказал он спокойно и начал снимать сапоги. — У вас невероятно богатое воображение, не правда ли? И, благодарение Богу, вы не притворяетесь, как некоторые женщины, а честно говорите о своем жизненном стиле.

Сара просто вышла из себя. Это было уже слишком — сначала напряжение и волнение прошлой ночи и странные смешанные эмоции, связанные с этим, а теперь… теперь… после того, что он сделал с ней, он осмеливается возвращаться и смело смотрит ей в лицо и мучает ее.

— А вы… высокомерный ублюдок! — закричала она на него, удивившись сама себе.

— Я?

Сапоги и рубашка были уже сброшены, рука Марко потянулась к поясу брюк, но он приостановился, чтобы ответить ей.

— Это спорный вопрос для любого, кто слышал историю о беспорядочной жизни моей матери и ее результатах. Но, уверяю вас, что, насколько мне известно, я родился в результате короткого, но законного союза между моим отцом и моей… матерью!

Его голос был сух и невыразителен, но Сара вздрогнула. Несмотря на свою решимость не поддаваться испугу, она облизнула внезапно пересохшие губы и произнесла заикаясь:

— Я… не… я не…

Она инстинктивно отвела глаза, когда он сбросил брюки.

— Нет нужды притворяться. Слуги любят сплетничать, и я уверен, что вы скоро узнаете, чьими были эти комнаты.

Она почувствовала колыхание воды и, поняв, что он присоединился к ней, внезапно ощутила панику и желание сбежать.

— Я… я слишком долго здесь нахожусь. У меня закружилась голова…

Она быстро поднялась и повернулась, чтобы бежать, но его рука схватила ее за лодыжку, и она упала на четвереньки.

— Очень возбуждающее положение, — сделал ей комплимент его язвительный голос. — И иногда я склонен воспользоваться всеми возможностями, которые оно предлагает. Но сейчас я хочу, чтобы вы вернулись в воду. Это напоминает мне о том, что я хотел сделать с вами в бассейне прошлой ночью…

Его голос приобрел особо хриплый тембр, от которого по спине пробежала легкая дрожь боязливого предчувствия, и, чтобы побороть это чувство, Сара попыталась вырваться из его рук на свободу.

— Прекратите! Я сказала… Я же сказала, что у меня головокружение…

— Нет у вас никакого головокружения. Почему вы не прекратите играть со мной в эти глупые игры? — Его голос еще понизился и стал почти диким. — Я хочу вас — и вы уже уверились в этом, дразня меня и разыгрывая разные трюки. Итак, вы можете присоединиться ко мне, если поза, в которой вы остаетесь, не означает…

— Это просто означает, что я пытаюсь уйти от вас! Почему вы думаете, что можете врываться сюда в любое время, когда вам заблагорассудится, и ожидать, что я готова… служить вам? Я не ваша собственность!

Его пальцы туго сжали ее лодыжку и безжалостно потащили к себе.

— Идите сюда! Вы что, собираетесь простудиться? Или дуетесь, что я еще не заплатил вашу цену?

— Вы не могли бы прекратить разговаривать в таком тоне? О, хорошо — перестаньте тянуть, я вернусь сама.

Голос у нее был сердитым, и зеленые глаза затуманились, как куски нефрита, когда с неприязнью глядели на него.

Какая упрямая маленькая сука, подумал Марко и удивился тому, что пытается угадать, что же происходит в ее голове. Раздраженный, он отбросил прочь мимолетную мысль. Почему, черт возьми, его интересует, что у нее на уме, если все, что он действительно хотел, находилось у нее между длинными, стройными ногами, которыми она разрезала воду, подобно ножу, и которые носили ее от одного конца теннисного корта к другому, чтобы отбить его самые невозможные удары? Черт ее побери, у нее не было причины вести себя капризно, как сопротивляющаяся девушка!

— Ну? А теперь что? Вероятно, мне следует потереть вам спину?

Он изучал ее сузившимися глазами, внешне противостоя ее сердитым шпилькам и одновременно рассуждая: «Dio — такая теплая и уступчивая в постели, но вне ее она, несомненно, злючка».