Она не взяла с собой своего маленького сына, не попрощалась с ним, не писала ему и даже не посылала каких-то подарков или других знаков своей любви. Это означало, что он тоже ей надоел, что она никогда его не любила и что все ее заявления о любви и демонстрация теплых чувств были всего лишь притворством.

И в лице Присс он тоже не видит искренней радости, как и в ее объятиях. Она прекрасная профессионалка: конечно, ее ведь обучила Кит, а Кит обычно называли лучшей! Присс была женщиной, которая зарабатывала себе на жизнь, хорошо выполняя свои обязанности.

Ему нельзя принимать иллюзию за реальность. Он решил, что не пойдет к ней. Вместо этого он пришел в клуб, чтобы напиться.

– Эй, Стейплтон, – заметил кто-то со смехом, бренди положено лить в рюмку, приятель, а не на стол!

Под раскаты дружного хохота Джеральд постарался прицелиться точнее.

Он не пойдет к ней ни завтра, ни даже послезавтра. Завтра она будет его ждать. Пусть себе ждет. Пусть она знает, что не является обязательной или хотя бы важной частью его жизни, что он может обходиться и без нее. Пусть она знает, что у него много дел, к которым она не имеет отношения. И пусть помнит, что у нее в его жизни всего одна роль, и даже для этого она нужна ему не так уж часто.

Пусть она знает, что она – всего лишь его содержанка.

Он понял, что ему удалось действительно сильно напиться, и вдруг подумал, что смех мисс Мейджорс весьма похож на ржание. Ему не нравилось, как она смеется. А она делала это чересчур часто.

– Эй, Стейплтон! – окликнул его кто-то. – По-моему, вам хватит, старина. Давайте я провожу вас домой. Мне все равно с вами по пути.

– А вот и нет, – сказал Джеральд, очень осторожно ставя рюмку на стол, который все равно раскачивался самым непредсказуемым образом. – Я иду к П… Пр…

– К Присси! – закончил все тот же голос. – Уже два часа ночи, старина, а вы выпили столько, что еще немного – и утонули бы в рюмке.

– К Присси, – повторил Джеральд, нетвердо стоя на ногах. – Вот именно. Надо туда. Она меня ждет.

– Ну не в два же часа ночи! – возразил голос, в котором слышалась мягкая ирония. – И ей не понравится, если вы всю ее обблюете, поверьте мне на слово.

– Присси простит, – сказал Джеральд. – Она пер… пре… она меня ждет.

И казалось, будто одно только желание доставило его на место. Он колотил в дверь дома, который арендовал для Присси, не останавливаясь, смутно недоумевая, как он туда попал и что случилось с владельцем ироничного голоса. Ему казалось, что владелец и голос проводили его на улицу, но он не был в этом твердо уверен. Да его это и не слишком интересовало. Он прислонился лбом кдвери, продолжая стучать дверным молотком.

– Пренден… Прендергаст, – говорил он, – скажи Присс, чтобы она вышла ко мне в гостиную, ладно? Или она там? Она меня ждет.

– Сейчас половина третьего, сэр, – сказал слуга чопорным тоном. – Я доложу мисс Присси, сэр.

Джеральд положил руку на каминную полку, а голову – на руку. Он подумал, что было бы приятно заснуть, если бы комната останавливалась, когда он закрывает глаза, а не уплывала куда-то вдаль, прихватывая с собой его желудок.

– Джеральд?

Нежный голос матери. Она уложит его в постель, укутает одеялом, а ее голос и пальцы прогонят всех страшных демонов и призраков, которые прячутся в темных углах и больших платяных шкафах.

– Джеральд?

Она дотронулась до его руки.