– Ты очень бледная, – заметил Люк, когда Лиза заглянула к нему в очередной раз. Он добавлял последние штрихи к новой работе, стоя на заднем дворике. Это был вид Крейвен-Муэрс, роскошного верескового края, простиравшегося от домика до самого горизонта. – Ты слишком много на себя взвалила, надо чаще бывать на воздухе в такую погоду.

– А мне хотелось бы делать еще больше, в работе время проходит незаметно. – Она задумчиво смотрела куда-то вдаль.

Люк вопросительно взглянул на нее:

– Время для тебя течет медленно? В твои-то годы? Обычно молодежи его не хватает.

Лиза поделилась с Люком своими соображениями:

– Я не принадлежу к поколению, о котором ты говоришь. Я ни то ни се, где-то посередине: юность давно прошла, но в душе я все еще семнадцатилетняя растерянная девчонка.

– Наверно, ты еще не нашла себя. – Его голос звучал тихо. – Некоторым это вообще не удается. Зрелость к возрасту не имеет никакого отношения. Осознать себя, понять свое предназначение всегда трудно.

Лиза расположилась на траве у ног художника, устремив на него пытливый взгляд ясных, широко распахнутых глаз.

– А ты познал счастье, Люк?

Он долго молчал, собираясь с мыслями.

– Счастье, – задумчиво проговорил он, – каждый понимает по-своему. Поэт Роберт Браунинг выразил это так:

Всем нам, блуждающим во мраке.

Что было или быть могло – уж чуждо нам.

Оставим же бесплодные скитанья,

Нам остается лишь одно:

Сегодняшним жить, волю явить,

Мечту в реальность превратить.

– Но ты самодостаточный человек, – подчеркнула она. – Тебе никто не нужен.

– Так говорила и моя жена, – спокойно ответил он. – Это неправда, конечно. Самодостаточность не может быть абсолютной.

Лиза была удивлена.

– Я не знала, что ты женат.

– Уже нет.

– Что случилось? – участливо спросила она.

– Жена объяснила мне, что я должен выбрать что-то одно: ее или искусство. Моя страсть к живописи оказалась сильнее. Вот и все.

– А нельзя было пойти на компромисс?

– Айлин не захотела этого. Я нужен был ей лишь на ее условиях или вообще никак. – Он криво усмехнулся. – Но ее нельзя винить. Что хорошего у нее было за шесть лет брака со мной? Жизнь в нашем отеле, плохие отношения с моей матерью, долгие холодные вечера в одиночестве… А я был поглощен своими переживаниями, которые она не могла и не хотела понять. Когда я объявил, что хочу продать отель, она вообразила, что мы начнем все заново. Она никак не могла уяснить, почему наличие денег ничего не меняет в нашей жизни. Меня интересовало лишь одно: кто я и кем я хочу быть. – Он пожал плечами. – Мы разошлись, а потом развелись. Это было единственно правильное решение. Ей вообще не надо было за меня выходить. Это была ее ошибка.

– Потому что ты не любил ее?

– Нет, не поэтому, – ответил он прямо. – Она недостаточно любила меня и ничего не хотела сделать, чтобы мы сблизились.

– Но это нечестно! – внезапно бурно отреагировала Лиза. – Брак – это общее дело, обе стороны должны предпринимать совместные усилия.

– Брак, дитя мое, изобрели женщины, и бремя ответственности за исправное функционирование этого сложного социального института целиком лежит на них. Нечестно… конечно, нечестно. Но этот мир принадлежит мужчинам, и мы очень эгоистичны.