— Мы прекрасно работали с мистером Мэнварингом все эти годы, когда жили в Дипфорде! — Амелия взяла газету и углубилась в одну из статей. — Действительно, его присутствие позволило нашим делам пойти более гладко, но мы прекрасно управимся и без его помощи.

 Ифигиния тихонько вздохнула: может быть, она ошиблась и эти двое вовсе не созданы друг для друга?

 Похоже, она не так хорошо разбирается в людях, как всегда считала. Ее собственная ситуация является лишним тому подтверждением… Как сложно все бывает в жизни! До сих пор она считала своей бедой то, что без памяти влюбилась в мужчину, жесткие правила которого никогда не позволят ему признать, что и его настигла любовь… Но оказалось, что все гораздо печальнее. А вдруг Маркус никогда уже не сможет полюбить?..

 — Во всем виновата ты, Нора! — прошептала Ифигиния. Амелия удивленно подняла глаза:

 — Что такое?

 — Ничего. — Ифигиния нервно забарабанила пальцами по столу.

 Пока очевидно лишь одно — ей во что бы то ни стало нужно постараться не забеременеть. Это будет последней соломинкой, за которую тут же ухватится Маркус, настаивая на браке… И не останется ничего другого, кроме как обвенчаться с ним ради ребенка.

 — Сказать тебе одну вещь, Амелия? Быть любовницей чертовски непросто!

 — Я слышала, что роль жены еще сложнее, — заметила Амелия.

 — Да… Подозреваю, это правда.

 «Но если бы Маркус любил меня, — печально подумала Ифигиния, — я бы попытала счастья».

 Вечером, когда Ифигиния после посещения магазина села в карету, на белом бархатном сиденье экипажа ее ждала записка. С бьющимся сердцем она схватила аккуратно сложенный листочек.

 Дождавшись, пока лакей закроет дверцу кареты, быстро поднесла записку к глазам. С облегчением отметив отсутствие черной печати с фениксом, развернула послание и прочитала:

 Моя дражайшая Пандора!

 Если хотите открыть ящик и узнать правду о прошлом, настоящем и будущем, приходите сегодня ровно в полночь в дом номер девятнадцать по Лэмб-Лайн, поворот от Пэлл-Мэлл.

 Приходите одна. Никому не говорите о встрече, и тогда узнаете все.

 Если же вы не придете или придете не одна, то тем самым поставите под угрозу жизнь кого-то из ваших близких.

 Возможно, вашей сестры? Или вашей тети, леди Гатри?

 Ваш друг.

 Пальцы Ифигинии дрожали, когда она осторожно сворачивала письмо.

 «Ваша сестра»…

 «Ваша тетя»…

 Казалось, эти слова горят сквозь бумагу. На сей раз угроза была более чем определенной. Тот, кто знает, что у нее есть сестра и что Зоя ее тетя, знает все.

 «Моя дражайшая Пандора…»

 Ифигиния поспешно развернула записку и впилась глазами в обращение… Пандора… Прямое напоминание о древнегреческом мифе, где женщина, не устояв перед искушением открыть волшебный ящик, выпустила на волю неукротимый хаос и бесчисленные бедствия.

 Ифигиния чувствовала определенное сходство с Пандорой. Она тоже поддалась искушению, позволив себе любовь к Маркусу, и беда пришла в ее жизнь.

 Глава 17

 Газовые фонари еще не были установлены на Лэмб-Лайн. Узкая улочка, с целым рядом маленьких магазинчиков, утопала во мраке. Бледного сияния полной луны хватало лишь для того, чтобы сделать один несложный вывод: нанятый Ифигинией кеб оказался единственным экипажем на ночной улице.