— Но зачем же ты послал туда лорда Сэндса? — спросила Ифигиния.

 Маркус приподнял брови, удивляясь ее недогадливости:

 — Хоут, несомненно, надеялся, что Сэндс убьет меня, застав со своей женой.

 Герберт одобрительно кивнул ему:

 — Абсолютно верно. Сэндс до неприличия влюблен в свою жену. Примите мои поздравления, сэр, вы и в самом деле очень умны.

 — Благодарю вас.

 Маркус неожиданно набросил плащ на фонарь, комната мгновенно погрузилась в темноту.

 — Подонок! — взревел Хоут. — Не шевелись! — И вдруг взвизгнул от боли. — Проклятие, ты укусила меня, дрянь!

 Послышался шум яростной потасовки.

 Маркус, пригнувшись, рванулся вправо, надеясь избежать пули. Согнувшись, бросился вперед. В этой адской тьме двигаться можно было только на звук…

 Раздался выстрел. Яркая вспышка на мгновение озарила лицо Хоута — всегда приятное и добродушное, сейчас оно было перекошено поистине дьявольской злобой.

 В следующее мгновение Маркус набросился на Герберта.

 Сцепившись, они упали и покатились по полу. С тяжелым стуком пистолет выпал из рук Герберта. Маркус услышал быстрые шаги Ифигинии. Она бежала к фонарю. Оставалось лишь уповать на то, что она добежит, прежде чем вспыхнет его фрак, наброшенный сверху.

 С криком Герберт вцепился в Маркуса, ярость придала ему силы. Негодяю удалось вырваться и подняться на ноги.

 В ту же секунду Ифигиния подлетела к фонарю. Яркий свет озарил комнату. Маркус вскочил и, воспользовавшись светом, изо всей силы прицельно нанес Хоуту удар в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам, но не упал, а повернулся к фонарю и в бешенстве изо всех сил пнул по нему ногой.

 Стекло треснуло. Выплеснулось масло — и горячие языки пламени, вырвавшись, побежали слизывать растекавшуюся масляную дорожку.

 — О Господи! — взвизгнула Ифигиния. — Постель!

 Краем глаза Маркус увидел, как она схватила его фрак и начала сбивать огонь.

 — Отойди, Ифигиния! — крикнул он.

 — Если огонь доберется до постели или до этих тряпок, — она указала на полог, — мы окажемся в адском пекле!

 Маркус понимал, что она права. И если здание загорится, то одному лишь Богу известно, сколько человек погибнет в огне, — над магазинами Лэмб-Лайн столько жилых комнат!

 Герберт воспользовался их замешательством и рванулся к выходу. Маркус бросился вслед за ним.

 Достигнув двери, он услышал быстрые удаляющиеся шаги по темному коридору. Через секунду дверь распахнулась, и в просвете появилась грузная фигура Герберта.

 Маркус в несколько прыжков пересек холл, выскочив на площадку как раз в тот момент, когда Герберт сбегал по темным ступеням.

 — Ты все равно не уйдешь, сукин сын! — Схватившись рукой за перила, Маркус поймал Хоута за воротник.

 — Будь ты проклят, Маркус!

 Хоут бешено рванулся и, потеряв равновесие, отлетел к перилам, затем перевернулся и начал падать…

 Последовал короткий крик ужаса — и все смолкло. Хоут навзничь упал на тротуар.

 Маркус посмотрел вниз на неподвижно распростертое тело. Даже в слабом свете луны было видно, как неестественно вывернулась шея Хоута. Он был мертв.

 — Маркус! — позвала Ифигиния. — Помоги мне!

 Он повернулся и бросился бежать через холл. Влетел в комнату и увидел, что Ифигинии удалось почти полностью сбить пламя. Лишь несколько оставшихся горящих языков вылизывали ковер.