Изабелла медленно, но решительно покачала головой. В ее глазах застыла грусть.

     — Белла...

     — Джереми, пожалуйста. — Ее голос сорвался, но она быстро овладела собой. — Думаю, не стоит нам обсуждать мое прошлое. Ты не мой психолог, а я всего лишь твоя любовница.

     — Да, ты всего лишь моя любовница, — внезапно помрачнев, повторил он.

     Изабелла взглянула на него, но Джереми больше не произнес ни слова.

     Наконец утомительный ужин закончился.

     Джереми вел машину молча. Изабелла также не проронила ни слова.

     Она была недовольна собой. Опять Люсинде удалось испортить ей вечер. Более того, из-за Люсинды она испортила вечер Джереми. Иначе с чего бы ему так хмуриться?

     Нужно извиниться перед ним и попытаться сгладить возникшие между ними разногласия прежде, чем они приедут к нему. В том, что Джереми везет ее к себе, у нее не было и тени сомнений.

     Изабелла сидела и думала, что именно нужно сказать. Но в голову ничего, кроме банального «извини», не шло. Однако по какой-то странной причине она не могла заставить себя произнести ни слова. Ведь тогда бы ей пришлось объяснять, за что именно она просит прощения. Но в том-то и дело, что ей вовсе не хочется вновь упоминать имя Люсинды!

     Когда они приехали к нему домой, думать стало еще труднее. Ее губы до сих пор горели от его поцелуев, и Изабелла томилась от желания почувствовать его руки на своем обнаженном теле. Она кинула на него быстрый взгляд.

     Джереми поиграл ключами от автомобиля и положил их в карман. Изабелла шла чуть сзади.

     — Джереми...

     — Да. — Не глядя на нее, он остановился у комнаты с домашним кинотеатром.

     Все ясно, вздохнула она. Его обидело ее нежелание быть с ним искренней. Но, черт возьми, у нее есть на то причины!

     — Джереми, понимаешь... — начала она.

     Он повернулся к ней, надменно подняв бровь. Она грустно улыбнулась и продолжила:

     — Помнишь, я уже говорила, что иногда ты бываешь высокомерен? В такие минуты мне с тобой очень сложно. Когда что-то выбивает меня из колеи и задевает сильнее, чем я хочу это показать, я прячусь в раковину, а бывает, просто сбегаю от разговора.

     — И что? — Он прислонился к стене и сложил руки на груди.

     — Но я не всегда была такой, — призналась она. — Думаю, я сильно изменилась в то лето, когда мне исполнилось пятнадцать. — Горло сдавило от воспоминаний, и Белла замолчала.

     — В то лето произошло что-то особенное? — подождав несколько секунд, спросил он.

     Изабелла тяжело вздохнула.

     — В то лето моя мама начала работать в доме Кэннонов горничной. До этого я и Люсинда были лучшими подругами... Иногда я помогала матери. Это было... унизительно, а в пятнадцать лет все ощущаешь так остро... Ты не можешь представить, каково это. — Она сглотнула. — Тогда я была другой. Я не умела притвориться, что мне все равно, и предпочитала нападать первой.

     — Понимаю. От старых привычек избавиться трудно, а от своего характера тем более.

     — Что ты имеешь в виду?

     — Твою прямоту.