Фыркнув, она попыталась выйти из комнаты. Он предпринял обычный способ урегулирования конфликта — притянул жену к себе. Но поцелуя не получилось — Лада отвернула лицо. Спросила:

— У тебя даже мысли не возникает, что ты стал мне противен?

Илья оттолкнул ее, забегал по комнате. Он был взбешен, ударял кулаком то в стену, то по столу, тем не менее к двери жену не подпускал. Лада оставалась непоколебима:

— Ударить меня хочешь? Ну, попробуй. Ты уже ничего не изменишь. Я — слышишь, я! — теперь сама буду распоряжаться собой, а не ты.

— Тогда уходи совсем! — закричал он, указывая на дверь.

— Если бы я была одна, ни на минуту не осталась бы здесь, — на пределе взрыва заговорила и Лада. — Но у меня есть дочь… кстати, твоя тоже… я должна думать о ней.

— Я теперь сомневаюсь, что это моя дочь!

Подлые слова мужа ударили так, что смыли недавние угрызения совести Лады по поводу измены. Какое счастье, что из этого кошмара, который когда-то был ее семьей, она сейчас попадет в объятия мужчины, с которым и поговорить есть о чем, и в постели с ним не повинность отбываешь, а получаешь удовольствие. Лада попыталась прорваться к двери, но муж успел перехватить ее:

— Ладно, Лада, всякое случается, я прощаю тебя.

— А я не прощаю тебя! Никогда не прощу!

Она вырвалась, открыла дверь. А на пороге стоял… еще один интеллигент, не любящий пить в одиночку, а только под «задушевную» беседу, — приятель Ильи Лескин. Лада указала мужу на него:

— Вот твоя семья, он тебе давно заменил и меня, и дочь! Тебе с ним хорошо водку пить? А мне хорошо быть с другим, — потом она зло прошипела Лескину в лицо: — Подслушивал? Иди, иди, поплачьтесь друг дружке в жилетки, тряпки! — И сбежала вниз.

— Может, записку написать? Мол, ау, князь из Италии! — предложил Вадик, стоя в аэропорту возле выхода, откуда появились прилетевшие в город пассажиры воздушных лайнеров. — Как мы его узнаем? Народу вон сколько, а особых примет его у нас нет.

— Не суетись, — бросил Щукин, выискивая в толпе, идущей навстречу, Монтеверио. — По трансляции объявят, где мы будем ждать его, если не догадаемся, который тут наш князь.

— Что тут догадываться… — вздохнул Гена. — Сначала идут титулы, а потом он.

— Точно! — ахнул Вадик, заметив среди толпы невысокого, полноватого, но при том очень элегантного пожилого мужчину в бежевом пиджаке. — Сразу видно: не наш человек. Елки-палки, ему, наверное, через каждые полслова поклон надо отвешивать.

— Синьор ди Монтеверио? — подошел к нему Щукин.

— Господин Щукин? Очень рад, — запросто протянул руку князь.

— Позвольте представить, мои помощники: Вадим… Геннадий… — После рукопожатия Щукин немного расслабился, а до этого, чего греха таить, волновался.

Оперативники схватили чемоданы гостя в количестве трех штук, потом все загрузились в машину. Выезжая со стоянки, Щукин по-деловому набросал план действий:

— Сейчас доставим вас в гостиницу… то есть в отель. Вы отдохнете…

— Нет-нет, — возразил Монтеверио. — У меня такая же русская натура, как у вас, следовательно, я крепкий. Вы удивлены? Мои корни здесь, в России. Так сложилось, что мужчины нашего рода предпочитали жениться на русских женщинах. Последним женился на русской мой дед после Первой мировой войны.