мне хочется ее увидеть.

Вера усмехнулась: а если он набросает десяток детей? Тебе их всех захочется увидеть и что-то совершить? Удочерить-усыновить?

Леля посмотрела на нее своими круглыми голубыми глазами и ответила: пожалуй, - да.

Вера обняла ее: глупая ты, Лелька! Но добрая до неприличия...

- Я, наверное, вовсе не добрая... Я просто люблю Митю.

- До сих пор? - Удивилась Вера, - такое может быть?

- Как видишь, может, - ответила Леля, все так же прямо глядя Вере в глаза.

- А я бы наверное, не смогла... - сказала та медленно.

- Это значило бы, что ты его и не любила. - Твердо сказала Леля.

- Я его люблю... Но не так. - ответила Вера и добавила: слушай, уже два часа ночи. Хватит нам о Митьке болтать! Спать надо! Все. Наш план таков, как я понимаю: обмен. Я ухожу с работы. Мы вместе воспитываем митькиного сына. Я поняла, что не имею права отделять тебя от этого. Лелька, как же я ТЕБЯ люблю!

- Вера, - попросила Елена Николаевна, - вспомни хоть что-нибудь, где эта Анночка живет?..

Вера ответила сразу: он говорил, что тащился с Солдатской улицы, там какое-то старье дома... Больше ничего не знаю. Ну, и этот, муж Риточки, Анатолий, дипломат. Бабку он как-то интересно назвал... Роза?.. Нет... Раиса! То ли Артуровна, то ли еще как-то так. Теперь уже точно все. Отстань. Я умираю - спать.

Когда Леля проснулась, подруги уже не было, только записка на столике: Лелька! Спасибо тебе за все. Сегодня попытаюсь поехать домой. Днем буду в бегах. Позвоню. В.

Леле это было наруку: она свободна, а свобода ей сегодня была нужна.

Принарядившись, забрав в сумку коробку конфет из дома и из своих плюшевых игрушек ( она их собирала и все, кто ездил в загранку привозили ей что-то: слоненка, крокодила, обезьяну...),

выбрав прелестного чау-чау, она поехала искать Солдатскую улицу,

узнав, что та находится где-то в районе Бауманского метро.

Леля довольно быстро разыскала ее.

Старая, старинная улочка как-то заставляла забыть о конце двадцатого века и его проблемах.

Красивая, небольшая, старинная церковь Петра и Павла, - ей сказали... Немецкое кладбище... Лефортово. "Военная Гошпиталь"

на фронтоне - ныне госпиталя Бурденко...

Трехэтажный деревянный дом тоже нашелся - улочка-то всего-ничего, из нескольких домов. Погода ей не помогала, - было холодно, мела поземка, сухая и колючая.

Елена Николаевна села на скамеечку под навесом и стойко приготовилась кого-нибудь ждать, чтобы уже конкретно спросить о девочке Анночке... Она надеялась на случай. И случай, когда его подспудно ждут, незамедлительно приходит.

Через примерно полчаса из домишки вышла баба, а если точнее - бабка, но отнюдь не старушенция. И явно, выпивоха, о чем говори

ли ее заплывшие, но зоркие глазенки и свекольный цвет лица.

Она уставилась на Лелю и та решила, что именно такая тетка ей нужна и пожалела, что не прихватила бутылочку чего-нибудь...

А это, как вы поняли, была сама собой Раиса Артемовна. И вышла она вовсе не из желания подышать свежим воздухом, а со вполне четкой целенаправленностью: купить бутылку, так как к ней обещалась придти Любаня с Синички. Пока Аничка спит, можно и посидеть хорошенько - девчонке она дала снотворного, а то такая бессонная зараза, что хоть из дома беги, всегда глазами зыркает! Раисе сестричка знакомая из 29-ой больницы дала слабых снотворных, сказала - безвредные для ребенка.

Раиса вышла и стала столбом посреди двора - таких дамочек у них тут нету! Разве только Ритка ее щеголяла, да и то не в такой шубейке...

Может, ищет кого, а Раиса поможет. Такие дамочки, - Раиса

уже увидела лелины круглые голубые глаза, излучающие свет и растерянность, - легко расстаются с денежками.

- Вам кого надо? - Ласково спросила Раиса, подходя к дамочке и обсматривая ее своими щелочками, однако все примечающими!

Дамочка как-то заелозила и сказала, мямля и заикаясь: да, я ищу одну молодую пару.