что Митьку прочат на трудное дело? И долгое. Возможно, там тебя

с ним рядом не будет. А если будешь, то уж не с двумя или тремя

детьми, для которых русский - родной язык... Поняла? Ты это знаешь?

Нэля побледнела. Она догадывалась по недомолвкам В.В. Да и Митя ей туманно намекал на подобное. И даже сказал, что скоро...

Но она думала, что они будут вместе, только без сыновей... С маленькой девочкой.

Нэля еще не знала точно, но кажется она опять залетела.

Еще подождать две недельки и тогда уж ясно - на сто процентов.

- В общих чертах, - знаю... - ответила она отцу, - но я думала, что со мной...

- Я постараюсь. Георгий мне многим обязан. Постараюсь, дочка... Но не сразу. Так что, - пустые твои просьбы, сама видишь. - Сказал Трофим и чуток нахмурившись, продолжил, - меня только тревожит, что Митька такой хлипкий. Так-то парень он оказался неплохой. Перебесился. Посолиднел, серьезный... А вот здоровьишком его Бог обделил. Ты уж за ним следи, Нинэль. Корми его витаминами, что ли? Вон он вчера какой пришел. Нервишки ни к черту, а может сердце... Вы в санаторий поедете, заставь его ко всем врачам сходить. Его и тут заставят, то есть он пройдет частую медрасческу, но и мы с тобой должны знать, поняла? - Поняла, папа,

- сказала Нэля, прижавшись к отцовскому плечу головой, - ты у меня самый замечательный! Что бы я без тебя делала?..

Трофим расстрогался. Его дочь, так же как и он, - не была сентиментальна, и отношения у них были хорошие и ровные без всяких сю-сю... Тем ему было приятнее, что она так сказала, тепло и искренне.

А Нэля подумала, что ее папа во всем прав и ей еще было приятно, что он к Мите теперь относится хорошо. И насчет здоровья Мити он

правильно ее предупредил: Митя в мужском плане - отменный. а вот

с нервишками у него и вправду плоховато, и хлипковат он, - то грипп,

то голова болит, то еще что-то... Надо за ним в санатории присмотреть:

чтобы ел, фрукты, овощи, не пил, спать ложился во время, на солнце не

перегорал... У нее трое детей - и все мужики и за всеми глаз...

Особенно за Митей.

Митя весь день пролежал в постели. Его давила апатия: нежелание двинуться, встать... Даже в туалет он выходил как старый старик, - волоча ноги и сгорбившись. Он и не думал никогда, что расставание с Верой на него так подействует. ТАКОЕ расставание.

Когда его выгнали как паршивого пса. Хуже. В такую погоду,- есть пословица: добрый хозяин собаку не выпустит... Конечно, он повел себя как маньяк, но раньше, что, он вел себя по-другому? Так же налетал на нее, хватал, валил, где ни попадя... Нет, тут

что-то другое.

Вера стала для него далеким светом в оконце среди глухой тайги, куда ни доехать, ни добрести.

И он мучался, - почти невыносимо.

Пришла Нэля и рассказал ему о разговоре с папой.

Он сначала чуть не зарыдал от бессильной злости, а потом подумал, что он - болван. Что бы он тут делал при таком раскладе, какой

обрисовал папа? Ничего. Спился бы и сблядовался. И все рухнуло бы

в одночасье и он бы остался, как та старуха у разбитого корыта, и тоже стариком.

Нет! Рвать отсюда когти и забыть как всех звали! Он вспомнил, что не позвонил Рите и не узнал, как Анна... И не станет звонить. А если уж она привяжется, - покается Нэле... Она простит. Она-то простит, а другие? Жаба, к примеру?.. Ладно, позвонит он после курорта.

Митя услышал нэлин голос: что пожалуй стоит поменять билет и лететь в Киев послезавтра... Он вскинулся на постели: нет! Я прилично себя

чувствую! Меня тяготит Москва! Улетаем завтра!

Нэля согласилась с ним, как обычно.

Они отбыли на юга.

Вера после митиного ухода металась по квартире. То начинала прибирать, то курила, то пила кофе или коньяк, то собралась ему

звонить, но во время себя остановила.