Но вопреки его ожиданиям, вместо того чтобы обрушиться на него, она как-то странно притихла и замкнулась в себе.

 — Дорис, вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

 — А что? — усмехнулась она. — Боитесь, что я могу умереть от воспаления легких или еще чего-нибудь?

 Быстрый словесный удар успокоил его, в глазах блеснуло веселье, когда Невил ласково произнес:

 — Я знаю, как решительно вы настроены дискредитировать мою работу, но почему-то сомневаюсь, что вы захотите зайти так далеко…

 — Не рассчитывайте на это, — по-детски бурно отреагировала Дорис. — Иногда стоит идти до конца.

 — Что это? Что случилось?

 Дорис насторожилась, когда Невил внезапно прервал на середине свои объяснения по поводу теорий и методов обучения и обескуражил ее этим вопросом.

 Они сидели в кабинете — теплой гостеприимной комнате, декорированной насыщенным терракотовым и мягкими зелеными оттенками, вдоль стен тянулись полки, заставленные множеством книг, удивительно разнообразных по тематике, в камине весело пылал огонь, и все в этой комнате располагало расслабиться. Но только не сейчас, когда Невил, закончив подбрасывать дрова в огонь, вернулся, продолжая объяснения, не на свое место, а остановился рядом с Дорис, сидевшей за письменным столом и изучавшей бумаги, которые он дал.

 Теперь он склонился над нею, опершись рукой на спинку ее стула, а другую положив на стол всего в нескольких дюймах от ее руки. Дорис почувствовала, как разгорается в теле жар, а вместе с ним поднимается паника, заставляющая сердце бешено колотиться, а кровь стучать в ушах.

 Она так остро чувствовала присутствие Невила, что даже улавливала его запах. Ощущение его близости делало румянец гуще, а дрожь в теле заметнее.

 Даже теперь неудержимо растущая паника не оказалась достаточно сильной, чтобы остановить вереницу образов, с быстротой молнии проносившихся перед мысленным взором: Невил, бережно поднимающий ее на руки, Невил, обнаженный, прикасается к ней, ласкает ее, Невил, окутанный мужским ароматом желания и возбуждения, проникающим во все поры ее податливого тела. Ее тела, остро жаждущего откликнуться, ответить мужчине взаимностью…

 Тут-то и прозвучал его вопрос. И еще:

 — Дорис, что с вами? У вас горит лицо…

 Дорис не могла с точностью определить, кто из них был потрясен больше тем, как она вскрикнула и сжалась, когда Невил прикоснулся к ней.

 — Со мной все в порядке… Ничего. Здесь просто очень жарко, — соврала она. — Я стояла возле камина, пока вы выходили, — так же неубедительно добавила она, сдерживая порывистое дыхание. Только бы Невил не уличил ее во лжи! Однако он, похоже, поверил подобному объяснению, хотя все еще продолжал хмуриться.

 — Для женщины, которая ясно дала понять, что считает все наши старания пустыми и бесцельными, вы сегодня удивительно покладисты, — хмуро заметил Смайлз.

 — Но уж, конечно, не потому, что изменила свои взгляды, — заверила Дорис, в этом вопросе она чувствовала себя в безопасности. — В теории все ваши слова звучат замечательно, — признала она, слегка скривив губы в насмешливой улыбке. — Очень возвышенно и альтруистично.

 — Но на деле вы их не принимаете за таковые, — закончил за нее Невил.

 Он пристально смотрел на девушку. Слишком пристально, отметила Дорис. Ему необходимо ответить, но все сказанное ею раньше нисколько не трогало Смайлза.

 — Почему? — требовательно спросил он.

 — Почему? — повторила Дорис.

 Мысли ее метнулись от обсуждаемого предмета к ее беззащитности перед Невилом и к проблемам, которые ставила перед ней собственная уязвимость.