— Ай, хороша бикса, ай, хороша, — покачивал головой покрытый угрями рослый детина. — Пропадает, чуваки, совсем пропадает! Милая, бросай свой велик, пошли с нами, потом починим. Ушан, ты же починишь барышне велик?

Представитель недоразвитого семейства шимпанзе с торчащими ушами заржал, схватил велосипед за раму, потащил на себя. Девушка что-то пробормотала, вцепилась в свою собственность. Симпатичное личико побелело от страха.

— Ты не бойся, солнышко, не бойся, — приговаривал обладатель пивной бутылки, — Ништяк все будет, тебе понравится… Эй, фраер, тебе чего? — он повернул голову и уставился на Павла колючим взглядом. Эта шантрапа явно была не из местных. Какие-то «сезонные» рабочие, калымщики, да еще и с уголовными замашками. — Чего надо, говорю? После нас не занимать, понял? Садись в свою колымагу и чеши на хрен!

— А он не может! — захохотал рябой остолоп. — Нет у него передней скорости, только задняя осталась!

Компания отвязно заржала — хулиганы явно ничего не боялись. Они уже достаточно тяпнули, чтобы море стало им по колено. Вблизи особенно остро ощущалось алкогольное амбре.

Порой оторопь брала: откуда в стране столько шпаны? От сырости, что ли, разводятся — как комары? В школах строгий контроль, все организованно — октябрята, пионеры, комсомол. Любое ЧП принципиально изучается, делаются выводы. В вузах этой гадости практически нет. Учащиеся ПТУ — не столь массовая прослойка. Видно, недооценили блатную «культуру», проникающую в массы, тот же алкоголь, меняющий мировоззрение…

— Послушайте, что вы пристали? — вскрикнула девушка. — Я вас не трогала, идите своей дорогой!

— Так мы еще и грубим, дорогая? — расхохотался ушан и бесцеремонно обнял девчонку, отчего она сразу стала меньше ростом. — Слышь, Оглобля, потрынди с чуваком, а мы пока этой кралей займемся, сделаем ее сговорчивее…

— Ладно, пацаны, порезвились и хватит, — сказал Павел. — Не приветствует девушка ваши ухаживания. По-хорошему разбежимся или есть другие предложения?

— Во дает фраер, — удивился парень с бутылкой. — Трудности нужны, дружок? Сейчас будут.

— Дай-ка я с ним потолкую, — сказал Оглобля и, засучив один рукав, отправился выяснять отношения. Остальные оскалились, стали следить за реакцией храбреца. Светить «корками» совершенно не хотелось. Громила был выше Павла на полголовы, и погоняло ему отлично шло. Старлей попятился — пусть думают, что испугался. Хулиганы вразнобой заржали.

— Не уходите, пожалуйста, помогите, — попросила девушка.

— Не уходите, пожалуйста, помогите… — кривляясь, передразнил ее Ушан.

Снова хохот. Эти шпанцы ничего не боялись, хмель ударил им в головы, внушая чувство собственной значимости.

Оглобля навис над душой, как скала, плотоядно ощерился, схватил Болдина за ворот, чтобы отбросить как щенка. Павел сбил липучую конечность, ударил правой — с задержкой в пару секунд. Кулак погрузился в живот, хулиган охнул, выпучил глаза. Такого они не ожидали, прервали смех. Оглобля шумно выдохнул — словно жахнул стакан первача, недоверчиво мотнул головой. Обиженно взревел… и получил звонкий удар в челюсть. Ноги заплелись, он начал падать. Павел с силой оттолкнул противника — искатель приключений замахал руками, потерял равновесие и покатился в канаву водостока — необычайно глубокую на этом участке дороги.

Возмутились товарищи.