Когда садился, не сдержал гримасу боли.
— Все в порядке, Константин Юрьевич? — участливо спросил Чайкин.
Микульчин отмахнулся:
— Нормально. Где все?
— Работают, товарищ капитан. Ну… так они сказали. Чекалин пошел опрашивать свидетелей драки на Мостовой. Максимов на пристань убежал — там ЧП.
— Ладно… — Микульчин хмуро уставился на новенького. В глазах начальника отдела застыла затаенная печаль. — Значит, ты у нас Болдин, которого так расхваливал Ваншенин… Понял уже, что это не Москва?
— Понял, товарищ капитан.
— В партии состоишь?
— Нет, товарищ капитан.
— Надо состоять, товарищ старший лейтенант.
— Понимаю, товарищ капитан. Разрешите не сегодня? Не готов еще.
Хрюкнул Чайкин — и тут же сделался серьезным, даже озабоченным.
— Вижу, что не готов, — взгляд начальника скользнул по потертой джинсовой ткани. — Ладно, живи пока, посмотрим, что ты из себя представляешь. Уже устроился?
— Нет, Константин Юрьевич, только прибыл — и сразу сюда.
— Один, без жены?
— Чтобы она ему всю ссылку испортила? — хихикнул Чайкин.
— Не женат, товарищ капитан.
— Ну, конечно, не сообразил, — Микульчин тяжело вздохнул, стал перебирать папки на краю стола.
«Я же здесь со скуки подохну», — тоскливо подумал Болдин.
Срочными делами, от которых зависит судьба страны, отдел явно не перегружен. Мог бы уйти в работу — но нет. И чем глушить тоску по утраченному? Алкоголем? Рано еще, да и нет подобного опыта.
Отворилась дверь, ворвался крепыш с широкой физиономией и густыми волосами. Модные баки сползали по вискам почти до скул. Жилетка и клетчатая рубаха смотрелись еще ничего, а вот пижонские туфли с острыми носками — хуже некуда. Провинциальная мода была сурова, как сибирская зима.
— Представляете, товарищ капитан, на Каинке потерпел крушение прогулочный теплоход! — объявил крепыш. — Из Бакатино к Днепру шел. Народа на борту — полно. Экспедиция какая-то, дачники, просто отдыхающие. Аккурат напротив нас и навернулись.
— Это как? — не понял Микульчин. — Как на нашей Каинке можно навернуться?
— Ну, не то чтобы совсем, — смутился парень в безрукавке, — сошли с фарватера, сели на мель…
— Ошибка пилотирования, — подсказал Чайкин.
— Точно, — согласился крепыш. — А еще закусывать надо при управлении крупногабаритными плавсредствами. В общем, теплоход брюхо пропорол, но по инерции двигался дальше, с мели сошел — и к причалу… Пока дошел, тонуть начал. Народ — в панику, кто на причал перепрыгивает, кто в воду сигает — а потом вплавь до берега… Полностью не затонул, глубина небольшая, но осел основательно. Теперь торчит на причале — картинка, я вам скажу. Спасательная команда из береговой конторы прибыла, давай людей с теплохода эвакуировать… В общем, все живы, особо пострадавших нет, но есть крупный материальный ущерб — целый теплоход. Просто так его не вытащишь, пробоину надо чинить, воду откачивать. Теперь у нас, как в Севастополе, есть собственный памятник погибшим кораблям. Максимов, — оперативник сунул Павлу широкую ладонь, — Владимир Максимов, старший лейтенант, оперуполномоченный. А ты тот самый, о котором все уши прожужжали? Ну, как вам новость, мужики?
— А что, незабываемо, — оценил известие Чайкин. — Такую прогулку на всю жизнь запомнишь. |