– Хватит!

Слишком низко опускать бомбы тоже не стоит.

Цепь с левого борта сильно дернулась. Наверное, твари решили попробовать шар с горящим фитилем на вкус. Еще один рывок. Вот почему бомбы крепят на цепь, а не привязывают к веревкам.

Время вышло. Внизу, под водой ухнуло. Раз, другой…

Судно качнулось так сильно, что брат Хуан едва устоял на ногах. С правого борта взбух пузырь из водорослей. И еще один – слева. Сплошной слой буро-желтой массы лопнул, порвался. Пузыри опали и сдулись. В разодранном месиве водорослей брюхом вверх всплывали игловидные рыбы и угри. Разрывы, впрочем, вскоре затянулись, и бурый покров снова закрыл воду. Днище больше никто не грыз.

Сработало…

* * *

Радость брата Хуана и его подчиненных была преждевременной. Мореходы получили лишь краткую передышку: к застрявшим кораблям уже сплывались новые хищники. То ли они спешили на звук подводных взрывов, то ли тварей привлек запах крови.

На этот раз из плотной поросли вынырнули темные треугольные плавники – вроде акульих, только больше, с острыми, как лезвия мечей, скошенными гранями. Плавающие гильотины закружили вокруг судов, легко рассекая бурый ковер. Такими плавничками, наверное, удобно резать не только водоросли, но и плоть врага или мясо добычи. Впрочем, топить корабли ими можно тоже.

Некоторое время неведомые рыбины пожирали мертвую и оглушенную живность. А потом…

Брат Хуан увидел, как чудовищный плавник-нож резко изменил направление и устремился к дромону. С кормовой надстройки ударила бомбарда, но, видимо, канониры не успели наклонить орудие под нужным углом: картечь подняла фонтан из водяных брызг и обрывков водорослей позади атакующей твари. Мелькнули арбалетные болты, бухнули аркебузы, дал залп тяжелый многострельный самострел. Не помогло.

Кто-то в отчаянии метнул гарпун.

Бесполезно.

Треугольный нож поднырнул под корабль. Послышался глухой удар, хруст, треск. Судно содрогнулось, завалилось на левый борт…

С накренившейся палубы слетело несколько человек в доспехах и спасжилетах. Крестоносцы запутывались в водорослях, беспомощно трепыхались и тонули – медленно, как в трясине. Или быстро – если людей хватали и утягивали под воду снующие вокруг рыбы-гильотины. Плавучую растительность окрасила человеческая кровь. Кое-где из водорослей неподвижными поплавками торчали вывалившиеся за борт бочки.

Устойчивый дромон не перевернулся. Выровнялся. Однако это уже ничего не значило. То, чего не смогла сделать стая рыб-игл, рыба-гильотина добилась с первого захода. В днище судна и в борту над ватерлинией виднелась пробоина.

К поврежденному судну устремился другой плавник. Нырок, удар.

Кажется, теперь перебило киль…

Дромон медленно, почти величественно погружался в изрезанную плавниками бурую массу. И помочь тонущим – никак.

Еще пара «гильотин» сужала круги возле командорской каравеллы, явно готовясь к атаке.

– Бомбы! – рявкнул брат Хуан. – Оба борта!

У него не было уверенности, что это сработает против такого отродья Скверны, но другой возможности бороться с морскими хищниками все равно нет.

Взбухли пузырями два взрыва. Каравелла закачалась на взволновавшейся бурой поверхности.

– Еще! – проорал брат Хуан. – Оба борта! Укоротить фитили!

Так будет быстрее. И жалеть бомб сейчас не стоит.

Рвануло близко к поверхности. На этот раз корабль аж подбросило. Палубу и снасти забрызгало водой и вонючими водорослями. На такелаже повисла чья-то рука. «Какой-то бедолага с дромона», – отстраненно подумал командор.