Игнатьев внимательно и цепко взглянул на меня. Я тоже посмотрела ему в глаза. У него были очень синие, очень умные, и что странно, добрые глаза. При всей моей неприязни ко всяческим «новым русским», а тем более, к гопникам и браткам, этот Игнатьев почему-то с первого взгляда вызвал у меня симпатию. От него веяло мощной силой и какой-то железной уверенностью в себе.

— У меня только десять минут. Пошли! — он кивнул мне, но вместе с нами в кабинет ввалилось еще человека четыре. Кто-то из них тут же повис на телефоне, кто-то подсовывал Игнатьеву бумаги на подпись, кто-то вытаскивал из дипломата кипу документов. Я никогда еще не брала интервью в такой обстановке.

— Послушайте, Олег Иванович, а нас не могут оставить ненадолго? — удивилась я.

— Ничего, что я на «ты»? Задавай свои вопросы, они нам не помешают.

Странный тип. Он с первого взгляда мне «тыкал», но это было как-то очень естественно и совершенно не обидно. Я включила диктофон и начала задавать ему типичные вопросы о политической ситуации, об экономических вопросах, о власти и коррупции. К моему удивлению, Игнатьев отвечал довольно неординарно, и я уже чувствовала, что интервью и в самом деле может получиться очень интересным. Этот Игнатьев оказался вовсе не таким тупым, как я думала. Я так увлеклась, что чуть не забыла, зачем к нему пришла. Через пять минут и я говорила ему «ты». Казалось, что мы знакомы уже давно. При всей его внешней грубости, таилось в нем непонятное обаяние. Хотя мужчины такого типа никогда мне не нравились. Но Игнатьев чем-то неуловимо привлекал — в этом я не могла не признаться себе. И было еще одно, что меня задевало: я достаточно красивая женщина и привыкла, что почти все мужчины при первой же встрече начинают кокетничать со мной. Так сказать, забивать клинья. Сколько же их было, которые тут же начинали спрашивать телефончик и настойчиво совать свои визитки! И даже если они этого не делали, я всегда видела по их глазам, что им хотелось бы это сделать…

Однако в проницательных густо-синих глазах Игнатьева не было даже намека на какой-либо интерес ко мне. Мне-то этот Игнатьев и даром не нужен! Но почему-то задевало равнодушие ко мне как к женщине.

За время интервью Игнатьев несколько раз успел переговорить по телефону, вызвать секретаршу и отдать ей бумаги, накричать на охранника и услать своего шофера по каким-то делам. Потом вбежал его помощник и возбужденно затараторил:

— Олег Иванович, нужно срочно ехать в банк, срочно!

Игнатьев вскочил:

— Я бы с тобой еще поболтал, да нету времени.

— Только один вопрос! — я почти преградила ему путь. — Ты ведь любишь собак, Олег?

— Да, а что? — он удивленно уставился на меня, и казалось, даже забыл о своем банке.

— Ты занимаешься собачьими боями?

— А ты откуда, дорогая?! Из ФСБ что ли? Уж не видались ли мы раньше?

— Видались, Олег. Ты просил меня, чтобы мы продали тебе бультерьера по имени Крис. Помнишь? На площадке у парка.

— Вот почему мне твое лицо знакомым показалось! Понятно, ты ведь тогда в другом прикиде была. Да, было такое дело.

— У меня украли Криса. Какие-то ребята на машине. Ты не встречал его на боях? Можно, я приеду посмотреть бои?

Игнатьев качнул тяжелой головой, и грива светлых густых волос качнулась тоже:

— Украли, говоришь? Интересно… А ты резвая девушка! Ладно, мне сейчас некогда. Позвони мне в пятницу! Что-нибудь придумаем!

Он стремительно прошел мимо меня, даже не попрощавшись, и за ним снова рванула целая толпа разномастных личностей. Когда я вышла из офиса на улицу, во дворе уже почти не было никаких машин. Словно все они исчезли вместе с Игнатьевым.