|
- Как жаль мне с вами расставаться!.. Но это нужно... Обстоятельства того требуют: уезжайте, графиня, уезжайте!.. Графиня вышла от короля вся в слезах. Дю Барри имела прекрасное, доброе сердце; она любила Людовика XV, как своего отца. Герцогиня д'Егильон усадила ее в карету вместе с девицей дю Барри, старшей сестрой, и отвезла в Рюэль, чтобы дожидаться конца событий. Не успела фаворитка выехать еще за ограду замка, как король снова потребовал ее к себе. - Графиня уехала, - отвечали ему. - Уехала! - повторил король. - Теперь, значит, пришла и мне очередь отправляться... Прикажите служить службу в часовне св. Женевьевы. Герцог ла Врильер написал тотчас в парламент, который в случаях особенной важности имел право открывать или закрывать находившиеся в часовне св. Женевьевы мощи святых. 5-е и 6-е числа мая прошли при дворе спокойно, без всяких разговоров об исповедании, причащении или соборовании маслом короля. Версальский священник пришел к королю с целью приготовить его к этому великому делу; но прежде чем войти в комнату короля, он встретился с герцогом Фронсаком, который дал ему свое честное слово дворянина, что выбросит его из окна, если только он хоть слово скажет королю об исповеди или соборовании маслом. - Если я не убьюсь, падая из окна, - отвечал священник, - то я снова явлюсь сюда, ибо имею на то право. Но 7-го числа, в три часа ночи, уже сам король настоятельно потребовал к себе священника, аббата Моду, старца кроткого, смиренного, чуждого всяких интриг, который был, кроме того, слеп. Моду исповедовал короля; исповедь продолжалась семнадцать минут. По окончании исповеди герцоги ла Врильер и д'Егильон хотели было отложить для короля на несколько дней причащение св. Тайн; но ла Мартиньер, заклятый враг графини дю Барри, которая рекомендовала королю своих докторов Лорри и Борде, подошел к нему и сказал: - Государь, я видел вас в весьма трудном положении, но никогда я так не удивлялся вам, как сегодня... Теперь вам очень можно докончить то доброе дело, которое вы начали. Тогда король велел снова позвать к себе Моду, и Моду дал ему отпущение грехов и причастил его. В то время как король исповедовался и принимал св. Тайны, дофин, которого не допускали близко к королю, дабы он не заразился оспой, написал аббату Терре следующее письмо: "Г. обер-контролер, прошу вас раздать бедным жителям Парижа из государственной казны 200 000 ливров; пусть они помолятся о короле. Если вы находите, что этой суммы мало для раздачи бедным, то удержите часть из оклада содержания, получаемого мною и дофиной. Людовик-Август". В дни 7 и 8 мая болезнь короля усилилась; он чувствовал, что тело его буквально начинает разрушаться. Оставленный своими придворными, которые не решались оставаться при этом живом трупе, король видел только возле себя своих трех дочерей, которые не отходили от него ни на минуту. Король находился в большом страхе; в сильном антоновом огне, распространившемся по всему его телу, он видел наказание, посланное ему от Бога. В своем сильном бреду король видел огонь; ему представлялись огненные пропасти, ему представлялся ад... И он звал своего духовника, слепого старца Моду, своего единственного заступника, чтобы он осенил крестным знамением пространство между ним и огненным озером. Тогда он сам брал от Моду святую воду, сам снимал с себя простыни и одеяло и с воплями и стенаниями кропил ею все свое тело; после этого просил дать ему крест св. |
