Так выглядит замкнутая система обратных связей, все части которой перекрестно соединены. Например, если какое-то животное входит в состав группы, то время, необходимое ему для того, чтобы найти пищу, обнаружить близость хищника или подыскать полового партнера, может уменьшиться именно благодаря его принадлежности к группе. Соответственно больше времени останется для заботы о потомстве (одна петля), игры (другая) и социальной активности (еще одна), что в свою очередь стимулирует развитие умственных способностей (еще одна петля) и в конечном счете ведет к уменьшению числа детенышей (еще одна). Это можно представить в виде замкнутого контура, все полюса которого соединены друг с другом (см. схему на с. 242).

— Подойдем теперь с другой стороны, — сказал Лавджой, — представим себе систему обратных связей без одного из ее существенных компонентов и посмотрим, что получится. Вообразите, например, детеныша шимпанзе, который вырос в лаборатории, лишенный возможности общения со своими сверстниками. Представьте себе, что он провел там детские годы, а затем, будучи подростком, попал в естественное сообщество шимпанзе. Он не сможет стать его членом, так как не будет знать, что он должен делать и как себя вести. Он не будет уметь прыгать и карабкаться на деревья, не будет знать, как нужно драться и как избегать драк, как следует вести себя по отношению к старшим. Молодой самец гориллы, выросший в изоляции, даже не умеет спариваться. Чтобы научить такую обезьяну нормальному поведению, приходится показывать ей соответствующие фильмы.

— Итак, — продолжал Лавджой, — существует целый ряд причин, объясняющих усиление К-стратегии. У позвоночных эта тенденция сопровождалась прогрессирующей специализацией. Лягушки более развиты по сравнению с устрицами, аллигаторы — по сравнению с лягушками, кролики — по сравнению с аллигаторами, мартышки — по сравнению с кроликами, антропоиды — по сравнению с мартышками. Более развитый мозг — меньшее число яиц — большая ориентация на К-стратегию.

— Разумеется, я не хочу сказать, что К-стратегия повышает умственные способности, но эти факторы, несомненно, связаны между собой. Поскольку умственные способности — явно адаптивная черта, понятно, что при подходящих условиях она может усиливаться. А эти условия для некоторых приматов, судя по всему, были вполне подходящими. Хотя мы располагаем только косвенными данными в виде ископаемых остатков, можно предполагать, что в миоцене человекообразные обезьяны достигли уже достаточно высокого умственного уровня. По-видимому, эти животные напоминали современных шимпанзе. Они ходили в полувыпрямленном положении, ловко манипулировали руками, имели более развитый по сравнению с низшими обезьянами мозг. Можно думать также, что у антропоидов миоцена была сильно выражена К-стратегия. Наконец-то мы достигли той точки в наших рассуждениях, когда можно вплотную заняться вопросом: почему в одной из линий человекообразных обезьян выработалось истинно двуногое передвижение? Или, другими словами, какая связь между К-стратегией и прямохождением?

Вопрос о прямохождении мучит антропологов уже целое столетие. Вскоре после первой находки яванского обезьяночеловека, сделанной в 1891 году, Дюбуа обнаружил бедренную кость, строение которой показывало, что ее владелец был прямоходящим существом. Однако ученые не могли поверить в сочетание столь примитивного черепа с прямохождением. Все думали, что эти две части скелета не связаны между собой: бедренная кость принадлежала сравнительно позднему человекоподобному существу и случайно оказалась рядом с черепом, ибо такое примитивное создание, как яванский обезьяночеловек, не могло передвигаться на двух ногах.

Это ошибочное представление пустило глубокие корни. Ему вновь отдали дань, когда Реймонд Дарт заявил, что детеныш из Таунга был прямоходящим существом.