— Но, — заметил один из студентов, — при большей половой избирательности уменьшается число самцов, интересующихся данной самкой, и, значит, снижается вероятность оплодотворения.

— Не обязательно, — возразил Лавджой. — Ведь интерес к ней определенного самца может увеличиться. Даже среди шимпанзе, которые обычно спариваются беспорядочно, встречаются отдельные парочки «молодоженов». Они бродят вместе несколько дней, пока у самки продолжается течка. Это можно считать началом эпигамной дифференциации.

— Ну и что же?

— Представьте себе, что каким-то образом самке удалось продлить период ее привлекательности для данного самца — что теперь она демонстрирует свою сексуальную готовность несколько дольше, что все большее значение в поддержании интереса самца приобретают ее постоянные телесные признаки, такие как шерсть, кожа, конфигурация тела, а значение сигналов, связанных с эстральным циклом, — запахов, набуханий — падает. Это уже похоже на то, что мы видим у людей. Подумайте об этом. Мужчины и женщины сохраняют сексуальную привлекательность независимо от времени года. Среди млекопитающих это единственный случай. Почему люди таковы? Все молчали.

— Ну, ну, смелее. О чем мы только что говорили? Система парных связей, возникшая у ранних гоминид или прегоминид, была предназначена для того, чтобы закрепить интерес самца к определенной самке и обеспечить зачатие путем постоянного спаривания с одним партнером вместо эпизодического, связанного с циклом овуляции. Парные связи и разделение пищи не могут существовать одновременно с частыми драками и беспорядочной копуляцией. Возможна ли лучшая система отношений, чем та, которая заставляет самца постоянно возвращаться обратно к одной самке? А если он к тому же приносит ей пищу, селективная ценность такого поведения начнет быстро проявляться в увеличении доли его генов в генофонде популяции.

— Итак, никакого пускового механизма не было, — сказал я.

— Конечно, нет, — ответил Лавджой. — Я думаю, этот процесс происходил постепенно и, вероятно, занял немало времени. Он начался тогда, когда самка продолжала сохранять свою сексуальную привлекательность еще несколько дней после завершения эстрального цикла. Этот период понемногу удлинялся. В конце концов связанные с эструсом признаки перестали играть сколько-нибудь важную роль — у самки уже был целый арсенал средств, позволявший ей постоянно удерживать внимание самца.

И она должна была этого добиваться, так как ее способность к зачатию ограничивалась приблизительно тремя днями. Если бы спаривание происходило раз в две недели, вероятность оплодотворения была бы очень низкой. Но самка не могла с этим мириться. Ее задача состояла в том, чтобы забеременеть сразу, как только появлялась возможность, выходив предыдущего детеныша, нянчить следующего.

— Вы утверждаете, — вставил кто-то из студентов, — будто двуногое хождение служит причиной парных связей, что в свою очередь приводит к разделению пищи, а это последнее — к более высокой рождаемости?

— Я не говорил о причинах. Это неверный термин. В системе с обратной связью причины не существует. Здесь действует принцип взаимного усиления. Я хотел сказать, что все эти явления имели место и оказывали влияние друг на друга, но не собирался выяснять, какое из них было первым. Я думаю, что этого никто никогда не узнает, так как ничего «первого» в отдельности просто не было, а все эти явления, повторяю, имели место.